«Неуместные речи, – хотел сказать Кондратенко, но удержался. Фок замолчал и оглядел окружающих. Офицеры стояли, понурив головы.
– Что вы скажете по этому вопросу, Роман Исидорович? – обратился Фок к Кондратенко.
Кондратенко не любил Фока. Он устал, ему хотелось отдохнуть и обдумать создавшееся положение.
«Помощи, помощи нет с севера, – вертелось в голове генерала. – Огромный район, неисчислимые ценности сосредоточены на маленьком пыльном неплодородном полуострове… Что разглагольствовать?.. Действовать, действовать нужно!»
– Вы о чем, генерал?
– Об обязанностях офицеров, о их нравственном воздействии на солдат.
– Об этом говорилось и говорится. Нам нужна хорошо развитая и обученная солдатская масса, преданная делу и понимающая честь нации. Но если та или другая воинская часть дрогнет и обратится в бегство, то я всецело буду винить офицеров. Нужно любить вверенных вам солдат, и тогда в бою мы получим исключительные примеры стойкости.
Генералы ушли в помещение вокзала.
– Мы выслушали внушительное поучение, – сказал иронически Двайт. – Но старик прав. В пылу гнева мы не должны поносить солдат. Их ошибки – наши ошибки.
Во время ужина Кондратенко долго приглядывался к Фоку. Сутулая фигура армейского генерала не гармонировала с его порывистыми, угловатыми движениями. Прямой н длинный нос на осунувшемся старческом лице казался слишком тонким и прозрачным. Бакенбарды и сверлящий взгляд глубоко сидящих глаз подчеркивали бледность кожи.
– Я думаю, – начал разговор Кондратенко, – в дополнение к траншеям, вырытым по вашему, Александр Викторович, указанию, мы поручим инженер-капитану фон Шварцу спустить окопы лишь на Восточном фронте. Что же касается других склонов Наньшаня, то на них работы проведем впоследствии. Давайте укрепим надежнее самые уязвимые места.
– А как, бойницы и козырьки по кромкам окопов?
– Полковник Третьяков как будто против бойниц, но они нелишни, вы совершенно правы.
– Опыт показал, что козырьки вполне оправдывают себя. О них еще не знают японцы и нарвутся. – Фок, вздернув плечами, самодовольно улыбнулся. – Только не следует делать их из длинных досок, а то один снаряд причинит много вреда.
– Два яруса окопов очень хорошо, но нужно иметь больше солдат, – сказал вошедший полковник Третьяков.
– Нижний ярус хорош для настильной стрельбы, но для обстрела оврагов следует держать стрелков у верков позиции. Дело само себя покажет, Роман Исидорович, – продолжал Фок, обращаясь только к Кондратенко. – Ни вам, ни мне не заблагорассудится держать окопы во время боя пустыми. Но, повторяю, я против сплоченности в траншеях тогда, когда их забрасывают ядрами и осыпают шрапнелью.
Генералы умолкли. Щеки моложавого лица Кондратенко опустились. У него были задумчивые округлые, глаза. Густые усы и бородка клином делали лицо Романа Исидоровича суховатым и строгим.
– Бездельники! – выругался, криво улыбаясь, Фок.
– Вы о чем, ваше превосходительство?
– Да вот телеграмма из ставки главнокомандующего.
