– Юрий Петрович! – взметнул Глеб вверх руки, ударившись ими о крышу авто. – Желание уединяться на природе с девушкой и тем более заниматься сексом у меня пропало на веки вечные. Только за высоким забором, в доме с крепкими стенами, с окнами, закрытыми ставнями, и в полной темноте… если не стану импотентом после всего.
– Молчать, – ухмыльнулся тот, покручивая руль. – Лучше слушай умных людей типа меня. Еще повезло, что живым остался, могло быть хуже. Теперь по поводу полиции. У тебя ничего нет – ни подозреваемых, ни мотивов, ни улик, ни версий, чтобы искать убийцу самостоятельно. Поверь, это не так просто, как в ваших заграничных киношках показывают. Полиция на место убийства попала сразу по горячим следам, возможно, они нашли что-то, помимо твоих отпечатков. У них есть пусть плохая, но техника, есть специалисты, опыт. Они практики! Или тебе неинтересно, что думают сыщики, в каком направлении работают?
Что за вопрос! Жизненно необходимо. Но Глеб молча смотрел в окно, глубоко вдыхая встречный ветер, который неплохо проветривал голову. Не успокоил его Юрий Петрович, старикан это понял и толкнул парня в бок:
– Не бойся. Мне всего шестьдесят четыре, до маразма еще лет десять. Короче, полицейским ищейкам меня не провести, они не узнают, где ты прячешься. К счастью, мои друзья живы, а у них тоже есть друзья, мы найдем выход на сыщиков и осторожненько выясним, что им известно.
Глеб ничего не сказал, не верил он в «осторожненько выясним», но в его положении харчами не перебирают. Если бы, открыв глаза, он увидел не сегодняшнее утро, а вечер, когда взял Дину за руку и увел из клуба, его жизнь могла получить продолжение, какое он заложил в долгосрочную программу. Но все изменилось без него. Нелепо: от Глеба ничего не зависело, ничего! Так не бывает, казалось ему раньше, человек сам кует свою судьбу сверху донизу, на практике – не всегда. Ночь убийства Дины стала тяжелым испытанием, которое только начиналось. И где-то у самого сердца завелся червяк сомнения, сигнализируя: та ночь не закончится никогда. Или закончится вместе со смертью. Его, Глеба, смертью. А это совсем не вдохновляющий фактор.
* * *
– Черт, черт, черт! Боже мой… Боже…
Нику заклинило на трех словах, которые она произносила механически, держась за голову руками, как в театральной постановке.
– Не отчаивайся, – сказала Лидия Даниловна. – Это не самое страшное, что может произойти в жизни, поверь.
Она живет в одном доме с Никой, утром подбросила к студии и зашла взглянуть на последние работы, а тут такое! Лидия Даниловна заняла единственный резной стул под старину с высокой спинкой и время от времени поглядывала на часы, ей ведь тоже нужно на работу.
– Катастрофа! – добавила Ника новое слово к трем предыдущим.
– Успокойся. Ты уже ничего не изменишь, смотри с этой точки зрения на происшествие и думай, как все исправить.
Лидия Даниловна старше на двадцать пять лет и… она настоящая – разве это не исчерпывающая характеристика? Без понтов, добавила бы еще Ника, обожавшая снимать ее не только из-за красоты, встречающейся в этом возрасте крайне редко и которую называют благородной. У Лидии Даниловны глаза, лицо, движения наполнены смыслом, отсюда снимки никогда не бывают бессодержательными. Ника звала ее коротко – Лидан. Разумеется, не подругой была для нее Лидан – слишком разные весовые категории, тем не менее между ними установилась прочная связь, как сейчас говорят, на тонком плане.
