– Не занудствуй, – маму крайне редко когда смущали Танины претензии. – Тут все свои.
– Поддерживаю абсолютно, – включился Ник и с долей опаски взял в руки нож с вилкой. – Уже лет десять не видел такой красоты на столе.
– Значит, не смущайся, а ешь, – велела мама, расположив между запеченным мясом и салатом бутылочку «Арарата». Папа хранил эту бутылочку в серванте с посудой «для особого случая». – Таня, наверное, на голодном пайке тебя держит.
– Да нет, – Ник засмеялся, от души. – Просто еще таких торжественных случаев не выдавалось. Моя мама готовит мало. Она больше болеет. Так что, пришлось мне еще в школе научиться варить и печь, чтобы приносить все это маме в больницу, да и самому не умереть с голоду.
Даша бесшумным шагом подошла к своему прибору и стекла на стул. Она заметила то, что когда Ник заговорил о своей маме, его улыбка изменилась, став горькой. Впрочем, он опустил взгляд, поэтому никто больше не увидел этой перемены.
– Как же так? – озвучила мама мысли, вспышками замелькавшие в голове у Даши. – А как сейчас она себя чувствует?
– Все в порядке…она в порядке, – пробормотал Ник, но его глаза, отстраненно блуждавшие по скатерти, убеждали Дашу совсем в обратном.
– Ну ничего подобного, я тоже многое умею делать. – Таня очень кстати свернула с небезопасной тропинки; может, она тоже почувствовала настроение Ника? – Например, фирменную шарлотку. А борщ? Ни капли не хуже, чем мамин!
– Теперь я вижу, что все эти способности передались тебе по наследству, – Ник посмотрел на Таню, тоска в его глазах несколько поубавилась.
Даша наблюдала за его реакциями, понятное дело, исподтишка, пряча нос за бутылкой шампанского.
– Таня, не болтай, а положи человеку крылышек в меду. – Мама наконец-таки присела на свое место, все еще пристально и с долей критики озирая собственноручно сымпровизированный пир. – Даш, ты тоже кушай. Тебе салатика подать? Ты что-то бледная сидишь. Все нормально?
– Конечно, – Даша дернула головой, что можно было расценить одновременно и как согласие, и как судорогу.
Мама, видимо, тоже не до конца поняла, как ей следует толковать Дашино телодвижение, поэтому потянулась к квадратной пиале с греческим салатом. Даша же еще не до конца понимала, удастся ли ей сегодня заставить себя проглотить хотя бы кусочек.
– Танюш, вы ведь на заводе познакомились? Кстати, Ник, ты там давно работаешь? – осведомилась мама, энергично накладывая в тарелку Даши рубленую рукколу.
– Нет, Ник полгода назад приехал в Ровно, – сообщила Таня, пока Ник, кажущийся совершенно безмятежным, поглощал куриные крылышки в медовом соусе.
– Приехал? А откуда?
– Из Днепра. Так жизнь сложилась, – так же словоохотливо пояснила Таня.
– Я смотрю, Таня, ты уже как натуральная жена? Слова человеку произнести не даешь?
Даша в очередной раз посмотрела на Ника из-за своего бокала с брютом. Но Ник был спокоен, его породистое нордическое лицо невозмутимо пережевывало гарнир из кабачков с шампиньонами.
– Мама, мы с Ником – как одно целое, – Таня отложила вилку и одарила маму пристальным взглядом поверх этажерки с фруктами. – Мы любим друг друга, и, естественно, знаем все друг о друге. Я всего-навсего спасаю Ника от лавины твоих вопросов, под которую он попал бы в любом случае, оказавшись на нашей кухне.
– Все хорошо, – Ник утер губы салфеткой, примирительно взял Таню за руку. – Просто из-за всех этих вкусностей, Ольга Матвеевна, которые вы приготовили к нашему приезду, я, кажется, чуть не съел свой язык.
