Спустя полтора года отношений, казавшихся Даше абсолютно безоблачными, Андрей в один далеко не прекрасный и не солнечный день предложил ей остаться друзьями. Даже сейчас, почти четыре года спустя, Даша могла пересказать весь этот день практически целиком. Она великолепно помнила, как отпросилась в тот день с пар, потому что хотела убраться в доме перед его приходом; помнила, как мыла посуду, во что была одета, и даже помнила, какие передачи транслировали по телевизору. В тот день Андрей сообщил Даше, что встретил другую девушку, и что Дашу он, по сути, никогда и не любил вовсе, хотя и честно пытался. Следующие полгода прошли во тьме с редкими просветами; иногда Даше казалось, что она уже умерла, впрочем, она уже и сама не понимала, жива еще или нет. Защита дипломной и госэкзамены помогали отвлечься ненадолго, а самым лучшим лекарством на деле оказалось время. Это была одна из самых правдивых прописных истин, в честности которой Даша убеждалась неоднократно. Она сожалела лишь о тех днях, проведенных в слезах, соплях и тщетных попытках наладить с Андреем хоть какой-нибудь контакт, – а когда человек заявляет вам, что хочет остаться с вами друзьями, это почти всегда означает, что он не желает общаться с вами в принципе, – а еще о том, что ее родителям пришлось наблюдать за всем этим малоприятным зрелищем. Родители Даши такого уж точно не заслуживали.
– Что, вообще все так плохо? – Милка резко выровняла спину, как неопытная балерина, выруганная примой за проваленный гранд батман, и едва не опрокинула оставшиеся пончики.
Когда-то на телевидении, в одной из часто просматриваемых юмористических программ, Даша услышала шутку, звучавшую примерно так: «Знаете, даже если ваша подруга хоть с Гитлером сфотографируется, вы все равно скажете: «М-м-м, здорово, смотритесь!» Это обвинение, – пусть и не в такой, конечно, форме, – можно было бы без угрызений совести адресовать Милке. Она способна была выступить с сорокаминутной тирадой на тему того, какой Андрей подлец, мерзавец и проходимец, а потом так же упоенно заверять Дашу, что он, рано или поздно, все равно к ней вернется.
Даша знала, что обижаться на Милку нет смысла – она просто искренне хотела видеть ее счастливой.
– Ничего хорошего. И вообще…
– Ну, ну? Что?
Когда затянулись все раны и Даша окончательно поняла, что вся трагедия с предательством Андрея не стоит выеденного яйца, она решила положить конец этой печальной одиссее, перестала выходить на связь и придумывать новые поводы для встреч. Однако случилось то, чего она ожидала меньше всего, – Андрей начал делать все это вместо Даши, правда, с гораздо меньшим рвением. Он звонил один раз в месяц или два, один раз в полгода звал куда-нибудь погулять и даже делал подарки, – довольно недурственные. Даша знала, что Андрей нашел работу в Харькове и перебрался туда, в Киев наведывался к родителям, а вот с девушкой у него, похоже, до сих пор не срослось. Знала Даша также и то, что Андрей с его легким характером и еще более легким отношением к браку, семье и всему оттуда вытекающему, имел возможность менять подруг на новом месте хоть еженедельно, а по нечастым визитам в родные пенаты охотно пользоваться обществом бывшей девушки, дабы элементарно убить время. У популярных женских авторов такие бывшие девушки попадали под громоздкое и крайне унизительное словосочетание «запасной аэродром». И Даша не то что знала, – она не имела никаких сомнений в том, что все именно так и обстояло.
