– Знаю, – она смотрит испытывающе. – Скажу тебе, если отгадаешь три моих загадки.
Ну конечно. Чего-то подобного я и ожидал.
– Жги, мать.
Мирослава пьяна и довольна.
– Первая загадка. Что есть слово?
– Ну, это просто. Слово есть секс.
– В твоём случае верно, – говорит она. – В большинстве других – суходрочка. Но зачту. Вторая загадка!
Мирослава наводит на меня объектив и говорит:
– Что есть… время?
– Какие-то слишком простые загадки для твоего состояния. Время есть ожидание. Люди ждут выпивку, а я тут с тобой играю в сфинкса. Это и есть время.
– Верно, малыш! – хохоча, восклицает она.
– Не нужно так говорить. Разве ты не знаешь, что если добавлять в свою речь слова вроде «малыш» и «мальчик мой», то очень быстро станешь уважаемой женской поэтессой?
Мирослава тут же серьёзнеет.
– Слушай третью загадку, подонок! Что есть совершенство?
– Совершенство?
– Совершенство.
– Совершенство, дрянь ты эдакая, есть котики.
– Котики? – Мирослава опускает фотоаппарат.
– Котики, чёрт бы тебя драл, мне ли тебе объяснять. Они милые и невкусные – идеальный баланс. Ядро любого культа, прана YouTube, вечная жизнь, вечное поклонение, вечная шерсть на твоих брюках – котики! А теперь отдавай мою выпивку, пока не превратилась в камень за то, что не держишь слово.
Чуть помедлив, Мирослава раздвигает свои ноги и открывает дверцы стола, на котором сидит. Там предостаточно рома, есть вино и немного текилы. Наклоняюсь взять один ром и одну текилу. Тут появляется Янина Гжель и нас с Мирославой в такой позиции выкладывает прямиком в Инстаграм.
– Эй, что ты делаешь? – говорю я. – Что ты делаешь, окаянная? Разве ты не знаешь, что в Древнем Китае считали, что у человека забирают душу, когда постят его в Инстаграм?
Янина фотографирует моё негодование и его тоже выкладывает в Инстаграм. Она говорит:
– Не беспокойся. В Интернете всё ненастоящее.
– Эй! – реагирую я. – Это моя фраза!
– Твоя фраза? Ну и что ты сделаешь? Расскажешь мамочке?
Янина показывает мне язык и убегает. Пора возвращаться к гостям. Да, и нужно отыскать Руслана…
– Постой, – бросает Мирослава.
– Что ещё? – оборачиваюсь я.
– В прошлую пятницу в ночном клубе я познакомилась с чернокожим.
– Так-так.
– Он сказал, что он принц республики Джибути. Поил меня виски White Horse. Потом мы танцевали в пене. Потом снова пили. Утром я проснулась на полу в туалете клуба. На моих коленях и локтях были синяки и ссадины, вот посмотри. Ты не знаешь, что со мной случилось?
– Даже представить не могу. А что думает Филиппов?
– Я ему не рассказывала. Может быть, твои читатели смогут угадать?
– Да, возможно, им удастся.
– Спасибо. Ступай.
Иду в комнату. Празднество в самом разгаре. Кто-то переключает музыку. Одна песня ничего, другая опять мимо кассы. Людей прибавилось вдвое. Слышен голос Филиппова:
– …кусает он значит, а там – та-ра-кан! Подать, говорит, сюда пекаря!..
А вот голос писателя Хренова:
– …Я в детстве бульдогом санки запрягал. Он тяговитый. Особенно с горы…
Полина куда-то пропала. Пиштака тоже не видно. Наливаю себе стакан, и слышу из-за левого плеча шёпот:
– Знаешь, что ты должен сделать?
Отвечаю, не поворачиваясь:
– Всё, что прикажешь, Сатана.
– Стань первым усатым человеком на Луне.
– Будет исполнено, Ваше Темнейшество!
Ася смеётся. Это она была, а никакой не Сатана. Просто тембр голоса схож.
– О чём вы говорили на кухне? – спрашивает Ася.
– О том, что слово есть секс.
