Старший оперуполномоченный Солодов, в свою очередь, взглянул на судмедэксперта Кононова. Сыщик, прямая противоположность Олегу Зубцову по комплекции, был на пять лет его старше, но выглядел тоже очень молодо.
– Не знаю, что вы здесь сидите? – усмехнулся судмедэксперт, но с места не сдвинулся. – От меня вы больше ничего не узнаете. Заключение получите после вскрытия. Завтрак нам в номер не подадут.
Судмедэксперт провел ладонью по трехнедельной трехцветной бородке. Он уже несколько лет собирался отрастить шкиперскую бороду, но решимости у него хватало только недели на три, на месяц. Как только доктор убеждался, что среди каштановых и черных волос пробивалась седина, он моментально сбривал бороду. А пощеголяв несколько дней с бритым лицом, снова начинал ее отращивать. Он никак не мог решить, что лучше: борода с проседью или скошенный подбородок.
В этой компании судмедэксперт был самым пожилым. Ему уже шел пятый десяток.
– Впрочем, одна мыслишка, почему вы не торопитесь покидать место происшествия, у меня имеется. – Доктор кивнул на открытый бар, в котором стояли пять бутылок коньяка «Бисквит». Шестая, початая, бутылка возвышалась на небольшом круглом столике из карельской березы, перед которым еще недавно сидел герр Потт. Большое удобное кресло, в котором он умер, теперь пустовало. Следователь Зубцов и старший оперуполномоченный сидели на стульях, доктор – на неудобной решетчатой подставке для чемоданов, а сотрудник службы безопасности гостиницы полулежал на незастланной широкой кровати.
– А почему бы и нет? – Он понял намек, поднялся с плаксиво скрипнувшей кровати.
– Хорошо ли это? – спросил следователь, обращаясь к бронзовой статуэтке – нагой девушке, вырывающейся из объятий злодея в маске.
– Уверен, что хорошо. – Доктор с плотоядной улыбкой следил за тем, как сотрудник службы безопасности, внимательно исследовав залитое сургучом горлышко, открывает бутылку.
– Только не лапайте стаканы, – предупредил его следователь.
– Не учи ученого! – усмехнулся старший оперуполномоченный Солодов. – Алеша в угро больше меня побегал.
Бутылку пустили по кругу. Не прикоснулся к ней только сам Алексей. Ему еще предстояло дежурить до вечера.
Сделав изрядный глоток, каждый участник священнодействия восхищенно почмокивал, и прежде чем передать бутылку коллеге, вытирал горлышко ладонью. Заметив это, судмедэксперт иронично улыбнулся, но ничего не сказал. И тоже провел по горлышку длинной узкой ладонью. Он-то после осмотра трупа тщательно вымыл руки и сполоснул их спиртом.
Когда бутылка опустела, следователь Зубцов заткнул ее пробкой и с трудом запихал в свой следственный чемоданчик. Вместе с другой, не допитой покойным. Та бутылка была упакована по всем правилам следственной науки. Нельзя сказать, что у следователя имелись какие-то конкретные подозрения по поводу содержимого или чужих «пальчиков» – по крайней мере, запаха миндаля Зубцов в бутылке не унюхал. Но порядок есть порядок. А к своей профессии он относился всерьез. И недостаток опыта старался восполнить усердием.
Конечно, распивать чужой коньяк при выезде на место происшествия – нешуточное отступление от устава внутренней службы. Да только кто в наше время живет по уставам и законам?
Среди тех, кто находился в гостиничном номере, Зубцов был старшим по службе. И младшим по возрасту. С капитаном и с доктором он уже не один раз выезжал на происшествия. И никогда не чувствовал с их стороны недоверия, а тем более упреков в неопытности. Хорош же он был бы, если на предложение «продегустировать» «Бисквит» напомнил коллегам строчки из устава!
