Ласковый голос Пети мысленно перенес меня в его теплые объятия, и я наконец-то успокоилась. Раздражение отпустило, и мне захотелось улыбаться от уха до уха. Вот, что Королев делает с людьми – заставляет радоваться и ощущать легкость даже тогда, когда ты плотно зажат между булок жизненной передрягой.
Наверное, Снежный при всей своей непохожести на Петю – тоже всего лишь мотылек, спешащий прочь от тьмы, чтобы погреться у благодатного очага широкой и светлой души Королева.
– Все будет хорошо, да? – на всякий случай уточнила я, крепко сжимая в руке телефон.
– Обязательно, малышка. Ни в чем не сомневайся, как бы Снежный ни старался тебя очаровать, – по-доброму смеясь, ответил Петя.
– Не переживай, я не сломаюсь. Очарование – вообще не его стиль. К тому же, засранцы не в моем вкусе, – я глянула на Макса, захлопнувшего капот, и сбросила вызов, пока мы снова не пришли к тому моменту, когда Петя говорит, что любит меня, а я несу в ответ что угодно, только не слова любви.
Снежный присел на помятое «лицо» Опеля и, скрестив руки, уставился на меня, а я так и осталась стоять метрах в пятидесяти от него. Был ли он действительно не в моем вкусе? Спорный вопрос. Я никогда не смотрела на мужчин с точки зрения физической симпатии. У меня не было понимания вкуса к мужской красоте.
Я вообще никогда не искала мужчину.
Я искала… нет, я жаждала чувства защищенности. Я хотела быть нужной. Любимой. И, вероятно, даже толстый карлик мог бы стать моим партнером, если бы дал мне все это.
И сейчас, глядя на Макса, такого усталого и растрепанного, холодного, как Арктика, и внезапно кричащего от переполняющих чувств, я задумалась –что, если он мне правда нравится?
Почему я никогда не смотрела на Петю так пристально, что взгляд просто приклеивался к какой-то детали вроде шрама на руке? Я даже не могу описать Петин запах. Он просто пахнет дорого, но этот аромат не будит внутри чувств, не водит по закоулкам воспоминаний.
Петя потрясающий, ведь он дает мне все то, чего я ищу. Макс прав – Петю легко любить, но деньги тут совсем не при чем. Я верю, что наши чувства искренни друг к другу, и я точно всегда буду нужна ему и любима им. Но достаточно ли этого для счастья? И будет ли Пете достаточно того, что могу ему дать я?
Я могла бы долго размышлять на эту тему, скатываясь в пучину самобичевания из-за того, что я все еще не дотягиваю до Петиного уровня, стараясь не замечать, что мои глаза то и дело возвращаются к изучению лица Снежного, но тот, к счастью, сам все испортил.
– Хватит пялиться так, будто решила натурой возместить ущерб, – с кривой ухмылкой на губах прикрикнул Макс, а я закатила глаза так глубоко, что стало больно. И как я могла решить, что этот отвратительный клоун мог бы мне понравиться?
– Пошел ты! – крикнула я в ответ.
– Садись в машину, дальше веду я, – он сделал приглашающий жест, и я вернулась к раненому Опелю.
– Она на ходу? – удивилась я.
– Вот и проверим, – полярник пожал плечами, – Доехать бы до родителей, а утром в сервис. Осталось меньше часа езды.
Мы сели в автомобиль, который с кряхтением завелся. Я подтянула колени к лицу и снова уставилась на Макса, уверенно сжимающего руль. В полумраке его профиль выглядел даже немного опасно. Темная щетина, давно уже не трехдневная, острый нос, губы плотно сжаты и взгляд – ледяной и суровый.
– Я чувствую, как ты на меня смотришь, – не отрываясь от дороги, сказал парень, и я вздрогнула, поняв, что действительно пялюсь, изучая его черты. И постоянно борюсь с желанием сделать хоть один малюсенький набросок этого фактурного лица.
