Он уже собирался возвратиться в дом, но в это время услышал шум моторов. Поднимая пыль, по улице пролетел мощный иностранный джип, за ним пронесся тупорылый японский грузовик с металлической будкой вместо кузова. На крыльцо вышел Николай и, кивнув головой, спросил:
– Видел?
– Кто это? – Беспалов внимательно посмотрел на свояка.
– Хачики за мясом приехали. А ты что, зарядку, что ли, делал?
– Попробовал немного, но рано еще, – сказал Беспалов.
– Ты с этим не торопись, – сочувственно посоветовал свояк. – Здоровью навредить легко, а вот вернуть его трудно.
– Пойдем лучше чай пить, – засмеялся Беспалов и обнял Николая за плечо.
– Нет, я серьезно, – сказал Николай. – Без здоровья сейчас не выживешь. Что я без него? Ни сена заготовить, ни картошку выкопать.
Стол на кухне был накрыт, Николай включил электрический чайник и спросил:
– А, может, ты кофе хочешь? У нас кофе есть.
– Какой кофе? – спросил Беспалов.
– Три в одном. Дорогущий, зараза. Рублей пять пакетик стоит. Настя словно знала, что ты приедешь. Берегла, даже ребятишкам не давала.
– Давай лучше чай, – сказал Беспалов. – Кофе Насте оставим.
Но позавтракать они не успели. В дом вбежала Настя и, остановившись на пороге, взволнованно воскликнула:
– Ты посмотри, что они делают! Фашисты проклятые, не иначе.
– Что такое? – не понял Николай.
– У Генки Миронова свинью подожгли. Она по ограде носится, благим матом орет.
Беспалова словно сдуло с табуретки. Он кинулся в комнату, достал из сумки небольшой синенький баллончик, сунул его в карман и, схватив тросточку, выскочил на улицу. Из соседнего переулка, разрывая барабанные перепонки, разносился дикий свинячий визг, слышалась мужская ругань. Настин сосед стоял у калитки и напряженно вслушивался в доносящиеся крики.
– Что там у них? – спросил Беспалов, подойдя к соседу.
– Миронов поросят отдавать не хочет. Решил их до осени поберечь, чтобы вес набрали.
– Ну и что? – не понял Беспалов.
– Хачикам мясо надо. Оно у них на базаре все время должно быть.
– А Миронов тут при чем? – снова спросил Беспалов.
– Генка отказался поросят резать, а они их бензином обливают и поджигают.
– Взяли бы вилы, да дали этим хачикам по рогам, – сказал Беспалов.
– Попробуй только дай. Тебя тут же объявят русским фашистом и упекут на десятку за межнациональную рознь.
– Это нас-то за межнациональную рознь? – удивился Беспалов.
– А кого же? – сосед опустил голову. – Не их же? У них все куплено, потому что у них деньги. А у кого деньги, у того и власть.
Беспалов отвернулся, чтобы сосед не увидел, как у него заходили желваки на скулах. Потом глухо спросил:
– Закурить у тебя не найдется?
Сосед сунул руку в карман, достал сигареты, протянул Беспалову. Он вытащил одну, размял ее пальцами и сказал:
– Спичек у меня тоже нет.
Сосед вытащил зажигалку, чиркнул ею и поднес огонек к губам Беспалова. Он прикурил сигарету и закашлялся.
За всю свою жизнь Беспалов закуривал третий раз. Первые два для того, чтобы проверить, действительно ли новая горючая смесь воспламеняется от малейшей тлеющей искры. Прикурив, он щелчком выстреливал сигарету так, чтобы искры от ее огонька, рассыпаясь, летели по воздуху еще до того, как она стукнется о землю, где была разлита опасная жидкость. Горючая смесь спокойно, без хлопка вспыхивала почти невидимым голубоватым пламенем, но потушить ее было невозможно. Она горела даже тогда, когда место, облитое ей, засыпали землей. Баллончик с этой смесью иногда выдавали ему перед выходом группы на задание. Сейчас этот баллончик лежал у него в кармане.
