– Браво, браво! – неслось со всех сторон, когда смолкла музыка и цыганка застыла в последнем движении, высоко подняв голову.
– Ещё! Танцуй ещё! – кричали зрители, кидая к ногам красавицы деньги.
– Фламенко, Ратри! Танцуй фламенко! – крикнул сидящий у подмостков вампир.
Девушка, не отвечая на крики и комплименты, быстро удалилась из зала.
Музыканты сидели, лениво перебирая пальцами струны гитар. Они играли монотонно и преувеличенно отрешённо, словно происходящее в зале их совершенно не касалось. Сигары, торчащие изо рта, сыпали пепел на их яркие одежды.
Через несколько минут цыганка вернулась на постамент под оглушительные крики и аплодисменты. На ней было другое платье. Оно плотно обтягивало её стройное тело, но юбка, расширявшаяся к полу, была сшита из красного материала в белый горошек и украшена понизу широкими оборками и воланами. На её бёдрах была затянута белая в красных розах шаль.
То, как Ратри встала, слегка откинувшись назад и приподняв голову, как сложила руки, какая грация была в её позе, осанке, неожиданно навело меня на мысль, что эта девушка не может быть простой цыганкой. Во всем её облике было столько благородства, что чистота её крови говорила сама за себя.
А танцовщица замерла, стоя с полузакрытыми глазами, как будто ожидая чего-то. Гитаристы продолжали негромко наигрывать, красиво перебирая аккорды. Я с интересом смотрел на девушку, стараясь предугадать, что же будет дальше. Публика, притихшая поначалу, стала нетерпеливо хлопать и стучать ногами в такт музыке, но цыганка оставалась неподвижной и абсолютно безучастной.
И вдруг взлетели руки, щёлкнули кастаньеты, и музыка бешеным темпом помчалась вслед за ней, когда она сорвалась в танце.
Зал замер. Ни малейшего звука, ни одного движения среди зрителей, пока она неслась в стремительном танце. Только звон гитар и перестук высоких каблуков. Неожиданно остановившись, танцовщица, изогнулась, и почти не двигая широко разведёнными руками, в которых слегка потрескивали кастаньеты, начала медленно кружиться. Мужчины, затаив дыхание, смотрели на тонкий изгиб ее юного тела, на манящие, возбуждающие движения.
И не было сил оторваться, отвести взгляд!
Но вот перебор струн становится всё стремительнее, быстрее, сухой треск кастаньет становится всё яростнее, жгучее, и танец Ратри всё ускоряется и ускоряется, преисполняясь огромной соблазнительностью и энергией, чудесным и редкостным ароматом древней страсти.
И снова сжались руки мужчин, и прервалось дыхание!
Но вдруг её тело становится на несколько мгновений неподвижным – лишь слышен лёгкий перестук каблучков, а руки всё так же выплетают в воздухе неспешные узоры. И всё время в ее подвижных руках поют, звеня серебряными колокольчиками, звонкоголосые кастаньеты…
… И снова сорвалась она в неистовство, изгибаясь, кружась, оборачиваясь. Цыганка была похожа на богиню любви, сошедшую с небес. Вихрем пламенной пляски она отменила и уничтожила все существующие законы.
И вдруг, когда возбуждение зала достигло предела, звон гитар оборвался, девушка застыла, точно статуя древней богини. Несколько мгновений в таверне стояла оглушительная тишина. Затем разгоряченная толпа взорвалась громогласным рёвом.
Оставив деньги на столе, я поспешно вышел на улицу. Ночной бриз гнал в сторону океана застоялый воздух города. Я остановился у большого дерева и прислонился к нему спиной. Угар лихорадочного опьянения не отпускал меня.
