Другое дело – Земля. Здесь как были сотни, если не тысячи, языков разных, включая наречия всевозможные и диалекты местные, так они и остались. Ну, и как же тогда задание какого-нибудь Байаме, австралийского бога неба вот мне, к примеру, выполнять прикажете? Я уже про Африку молчу. Это если вдруг судьба непосредственно туда кого из наших забросит. Там и соседние-то племена не всегда друг друга понять способны. Что уж про пришлых говорить! Вот именно потому Творец нам, посланникам то есть, дабы при поиске раритетов совсем-то уж шансов на успех не потерять, и дал право да возможность с любым аборигеном общаться. Как и на каком наречии тот абориген не вздумал бы вдруг слово молвить.
Да уж. С языком-то понятно всё. Поговорить сможем мы со следователем. Это точно. Только вот о чём говорить-то? В профессиональном плане, имеется в виду.
Я, конечно, читал детективы. Ни без этого. Но там, чаще всего, лишь два варианта рассматривалось. Либо при помощи кулаков у разных нехороших людей, поставив их в очередь, честные, но больные на голову полицейские, в основном ещё и “временно” отстранённые от службы, имя убийцы выбивали. Либо какой-нибудь гениальный сыщик по волосику, прилипшему к ботинку дворецкого, сразу же преступника и определял. Но никому, почему-то, имя ворога до конца книги не говорил! Ещё и всё оставшееся время мучил без устали своего бестолкового помощника, направляя того снова и снова по заведомо ложному следу. Опять же, непонятно зачем. Скорее всего, у сыщика того тоже в башне тараканов не меряно водилось. Да, в книгах – так. В жизни же, думаю, всё по-другому немного.
Любое правонарушение – это в первую очередь рутина. Это бесконечные опросы всех и каждого из причастных, потенциально причастных и просто проходивших мимо. Просмотр камер наблюдения ещё, сбор вещдоков, поиск причин и мотивов преступления. И всё с одной целью – найти свидетеля или улику, зацепиться за ниточку тончайшую и попытаться весь клубок размотать. Молясь лишь об одном, чтобы ниточка та не порвалась либо вовсе другого цвета не оказалась. Добавьте к тому, что дел у детектива по жизни столько, что собьёшься со счёта (а не одно-единственное, как в большинстве тех же книг). И ниточек, соответственно, за которыми и следить надо, и тянуть потихоньку, столько же, если не больше ещё.
И вот как, ответьте мне, человека, который и так на пределе сил давно уже от усталости и недосыпания, и от которого все только чего-то требуют (а следователи – они именно такие), пытать ещё и нам, совершенно непонятно откуда и зачем появившимся господам? Пытать на счёт затрапезного, в общем-то, дела (да простит меня, грешного, помощник хранителя парка за такое определение). Дела, ко всему прочему, очень сильно попахивающего “глухарём”.
А может, стоит отнестись как-то, что ли, по-людски к детективу, без наездов и понтов. Сказать: “Расскажите, пожалуйста, что удалось узнать за это время. Чего добились при расследовании? Мы вам потом, возможно, вопросов несколько уточняющих зададим. И точно – примем любой ответ.” Может, не стоит усложнять? Себя и шотландца накручивать. Ведь чаще всего это работает. Будь, как говорится, проще, и народ к тебе потянется. Здесь это тоже должно сработать.
– И что за люди, да без охраны?! – вдруг прервал мои размышления чей-то хриплый, насмешливый голос, шедший откуда-то слева, из кустов.
