После гегемонии. Что будет с ними и с нами - страница 15

Системные теории, основанные на рационально-эгоистических предположениях, работают лучше всего, когда есть один-единственный лучший вариант действий. Арнольд Вулферс давно отметил эту особенность таких теорий, утверждая, что они дают наилучшие предсказания, когда существует крайняя «вынужденность», как в случае с пожаром в доме, имеющем только один выход. В такой ситуации «анализ принятия решений был бы полезен только в отношении индивидов, которые решили остаться на месте, а не присоединиться к общей и ожидаемой спешке» (1962, p. 14).

Эта исследовательская программа имела большой успех в ситуациях чистой конкуренции или чистой монополии – и, как следствие, в ситуациях, приближенных к этим идеальным типам. Ситуационный детерминизм работает в этих условиях, потому что в условиях чистой конкуренции или чистой монополии нет конкуренции за власть. Либо экономические субъекты подстраивают свое поведение под сигналы безличного рынка (при конкуренции), либо они доминируют на рынке (при монополии). Ни в том, ни в другом случае им не приходится реагировать на действия других. Как говорит Лацис (1976, с. 25–26):

В условиях совершенной конкуренции предприниматели на самом деле не конкурируют друг с другом. Ситуацию можно сравнить с положением игрока в игре, состоящей из n человек, где n очень велико. Такие игры сводятся к играм одного человека против природы, где у противника нет целей и неизвестной стратегии. Природа совершенной конкуренции необычайно строга и позволяет выбирать между следованием единственной стратегии и прозябанием.

Чистая монополия, обычно рассматриваемая как полная противоположность совершенной конкуренции, на самом деле является ее эвристическим близнецом…. Монополист максимизирует прибыль на основе знания условий рынка и применения простого оптимизирующего правила. Как и в случае совершенной конкуренции, так и в случае монополии «рациональное» лицо, принимающее решение, придет к однозначно определенному оптимальному решению путем простого расчета.

Трудности для данной исследовательской программы возникают в условиях олигополии, или «монополистической конкуренции». В этих условиях ситуация может рассматриваться как игра с переменной суммой, в которую играют многократно в течение неопределенного периода времени, с небольшим числом игроков. Этот тип игры не имеет определенного решения для любого актора, не зависящего от поведения других. Это ситуация «множественного выхода», и для получения уникальных решений в ней требуются произвольные допущения (Latsis, 1976, pp. 26–39). Как мы увидим в главах 5 и 6, рационально-эгоистические расчеты о том, стоит ли сотрудничать друг с другом в таких условиях, будут сильно зависеть от ожиданий акторов относительно поведения других – и, следовательно, от природы институтов.

Микроэкономическая теория не дает точных предсказаний поведения в ситуациях стратегической взаимозависимости (Simon, 1976). И как мы видели, стратегическая взаимозависимость, которая портит только часть экономики, поражает все исследование международной политики.

Системный анализ не даст детерминированных предсказаний относительно стремления государств к богатству и власти. Даже если бы он это сделал, эти предсказания были бы неточными, поскольку значительные вариации в поведении государств обусловлены различиями в их внутренних характеристиках. Тем не менее системная теория может помочь нам понять, как ограничения, в которых действуют правительства в мировой политической экономике, влияют на их поведение. Однако, как и в моделях олигополии Курно, нам также необходимо иметь возможность определить «функции реакции» акторов – как они будут реагировать на поведение других (Fellner, 1949). Чтобы сделать это на основе эмпирической информации, а не произвольно, мы должны изучить институциональный контекст, включая «подсказки», предоставляемые акторам правилами, практиками и неформальными моделями действий. То есть мы переходим от строго силового, теоретико-игрового анализа к изучению международных режимов.