После гегемонии. Что будет с ними и с нами - страница 25

Однако это не решает вопроса о том, может ли ультраимпериализм сохраняться в отсутствие гегемонии. Анализ современной ситуации в марксистской терминологии предполагает, что одна из форм ультраимпериализма – американская гегемония – сейчас разрушается, что ведет к росту беспорядков, и что вопрос в настоящее время заключается в том, «приведет ли все это в конечном итоге к новому капиталистическому мировому порядку, к революционному переустройству мирового общества или к общей гибели господствующих классов и наций». С марксистской точки зрения вопрос заключается в том, можно ли возродить ультраимпериализм новыми усилиями по межкапиталистическому сотрудничеству или, напротив, фундаментальные противоречия в капитализме или в сосуществовании капитализма с государственной системой препятствуют такому восстановлению.

Ключевой вопрос этой книги – как можно сохранить международное сотрудничество между развитыми капиталистическими государствами в отсутствие американской гегемонии – ставит, по сути, ту же проблему. Взгляд на эту проблему схож со взглядами Каутского и его последователей, хотя терминология отличается. Я утверждаю, что общие интересы ведущих капиталистических государств, подкрепленные эффектом существующих международных режимов (в основном созданных в период американской гегемонии), достаточно сильны, чтобы сделать устойчивое сотрудничество возможным, хотя и не неизбежным.

Несмотря на сходство моих проблем с проблемами многих марксистов, я не принимаю их категорий в данном исследовании. Марксистские следствия из «законов капитализма» недостаточно хорошо проработаны, чтобы на них можно было опираться для выводов об отношениях между государствами в мировой политической экономике или для анализа будущего международного сотрудничества. Если в капитализме существуют фундаментальные противоречия, то они, несомненно, окажут большое влияние на будущее международное сотрудничество; но существование и природа этих противоречий представляются слишком туманными, чтобы включать их в мою работу.

Как следует из этого обсуждения, марксистские представления о международном гегемонии отчасти проистекают из сочетания реалистских представлений о гегемонии как господстве с аргументами о противоречиях капитализма. Но это не единственный марксистский вклад в дискуссию. В мысли Антонио Грамши и его последователей гегемония отличается от простого господства. Как выразился Роберт В. Кокс:

Антонио Грамши использовал понятие гегемонии, чтобы выразить единство объективных материальных сил и этико-политических идей – в марксистских терминах, единство структуры и надстройки, – в котором власть, основанная на господстве над производством, рационализируется через идеологию, включающую компромисс или консенсус между доминирующими и подчиненными группами, и принимает преимущественно консенсусную форму, в отличие от негегемониальной, в которой существуют явно соперничающие державы и ни одна из них не смогла установить легитимность своего господства.

Ценность этой концепции гегемонии заключается в том, что она помогает нам понять готовность партнеров гегемона подчиниться гегемониальному лидерству. Гегемоны нуждаются в покорности, чтобы иметь возможность построить структуру мирового капиталистического порядка. Добиваться этого силой слишком дорого и, возможно, саморазрушительно; в конце концов, ключевое различие между гегемонией и империализмом заключается в том, что гегемон, в отличие от империи, не доминирует над обществами через громоздкую политическую надстройку, а скорее контролирует отношения между политически независимыми обществами через сочетание иерархий контроля и функционирования рынков. Гегемония опирается на субъективное осознание элитами второстепенных государств того, что они получают выгоду, а также на готовность самого гегемона пожертвовать ощутимыми краткосрочными выгодами ради неощутимых долгосрочных преимуществ.