− И нищей, − вздыхаю, деланно закатывая глаза к потолку.
− Как знать, примешь мое предложение – станешь миллионершей скоро, − подмигивает парень, открывая дверь.
Интересно, что же это за предложение такое?
Пока едем на базу я смотрю в окно, понимая, что соскучилась по этим местам. Я действительно выпала из жизни, в погоне за желанной беременностью. Все, что любила, осталось за бортом. Все, чем жила раньше.
В груди начинает колоть, как иголками. Это боль от предательства, разочарование шипы распустило. Понимание, что любимый мужчина уже не любимый, удивляет. Думала, всю жизнь его любить не перестану.
− И вот, когда мы уже губу раскатали на банные процедуры, нас тупо обломали – банщик упился и не затопил баню, − смеясь, что−то рассказывает Руслан. Я не совсем понимаю, о чем речь, но улыбаюсь. Он же для меня старается. – Тогда мы решили сами растопить баню. Кутнули знатно, некоторые лыка не вязали к полуночи. Мы с Серегой снежную бабу слепили, на скамью ее посадили и одели в куртку и шапку, в доме нашли. Так Гора заклинило, он ее за настоящую принял и полночи в любви признавался… Так−с, приехали.
Я выскакиваю из машины и застываю от шока, вцепившись в дверцу.
Базы практически нет!
− Ну… я предупреждал.
Руслан подходит сзади, и только тогда отмираю, отрываюсь от дверцы машины, захлопывая ее. Иду к пункту выдачи инвентаря. Дверь мотается на одной петле, скрипит сиротливо. Внутри будто ураган пронесся. Пустые полки и крепления для лыж, которые валяются переломанные. Стойка администратора разрублена или разодрана медведем.
Прохожусь по комнатам, пиная мусор. Ни одного целого окна нет. Множество окурков, пустых пивных бутылок и смятых жестяных банок. Смотрю на Руслана, встречаясь с его напряженным шоколадным взглядом.
− Видимо местная шпана порезвилась, − отвечает на мой немой вопрос. – Твой муж даже сторожа уволил в прошлом году.
Обхожу мужчину, хочу посмотреть на канатную дорогу. Попутно пытаюсь поправить красочную вывеску «Айсберг». Он у меня внутри. Заледенела душа. Но не мысли. Они кипят.
Степа угробил то, что было дорого мне. И он знал об этом. Мало того, он еще и продать пытался мое наследство, без моего ведома.
Сжимаю губы, чтобы не выпустить ярость и ненависть, которая клокочет в горле. Был бы бывший муж сейчас рядом, убила бы его! Сбросила бы вниз, чтобы кубарем летел по лыжной трассе, заваленной снегом…
Тварь!
Я ему семь лет отдала, любила так, что теперь противно. Заботилась, жизнь свою поменяла ради него. А он…
С тоской смотрю на провисшую канатную дорогу. Железные сиденья еще висят кое−где, там мародеры не смогли достать, на высоте, чтобы сдать на металлолом. Железный оградительный забор покорежен, не смогли выкорчевать или отпилить.
Хватаюсь за забор и шумно дышу, всхлипывая. Вспомнился дядя Егор. Это и его любимая горнолыжка. Я была совсем девчонкой, когда он открыл базу. Все происходило на моих глазах. И название мы вместе с любимым дядей придумали – «Айсберг».
Здесь же впервые встала на лыжи. Мне было десять лет. Я влюбилась в снег, в лыжню… в ветер, который бил в лицо. Здесь особый, вкусный воздух.
Семь лет назад дядя погиб в горах, он был знатным скалолазом. Любил горы безумно. Даже семью не завел, все время проводил здесь. Оборудование подвело, сорвался со скалы.
Вспомнились его слова…
− Придет время, Катюха, ты станешь здесь хозяйкой, может со мной, а может и… Только тебе доверить могу «Айсберг». Ты посмотри, какая красота вокруг, малыш!
