Мы стояли на этом самом месте, у забора, и смотрели на лыжников, на лес, на заснеженные ели. Уже смеркалось и зажглись фонари вдоль трасс. Так красиво было…
А сейчас уныло. Те же заснеженные ели, только грустные, с опущенными ветками. Те же фонари, но безглазые, разбитые и покореженные. Нет туристов, не слышно восторженных криков и смех не разносится по склонам гор.
Только ветер свистит, и воронье орет. И моя душа трещит по швам… рвется на лохмотья.
Я не оправдала доверие дяди. Память подкидывает его образ. Шоколадные глаза смотрят с укором. Светлый чуб выбился из−под лыжной шапочки, игривые пряди падают на глаза. Ветер треплет их, лохматит.
Я доверила дело его жизни человеку, которого любила. А он…
− Мерзавец! – ору, сотрясая забор. – А−а−а−а−а−а−а! Ненавижу! Подонок! А−а−а−а−а−а−а−а…
Горы повторяют мой вопль, даже вороны вспорхнули и унеслись прочь. А я все кричу, давая выход ярости и отчаянию. Бью по забору ногой, раз, другой, трясу его, теряя силы.
− Ну все, хватит, − слышу мужской голос, будто дядин. – Еще покалечишься или снова приступ… хватит, Катюшка.
Меня резко разворачивают, и я утыкаюсь носом в мягкий свитер, от которого исходит изумительный мужской аромат. Полы куртки укрывают от ветра, так уютно.
− Прости меня, дядя Егор… − шепчу, глотая слезы.
− Я Руслан. Успокаивайся и будем решать твою проблему, малыш, − у мужчины такой добрый мягкий голос. И говорит почти как мой дядя, тот тоже был весельчак.
Но он чужак. Почти незнакомец и сдались ему мои проблемы. Отталкиваюсь от теплого тела в мягком свитере из кашемира. Но Руслан только сильнее меня стискивает в объятиях, вжимает в себя, укрывая своим белым пуховиком.
− Да не трепыхайся ты, − шепчет, касаясь губами моей макушки. – Я тебя все равно не отпущу. Я сильнее тебя. Мы все исправим, если позволишь помочь тебе.
− Я хочу уничтожить его… я его засужу. Он за все ответит, подонок, − шепчу, обнимая сильное мужской торс.
Мне так хорошо становится, так тепло. Прооралась, выплеснула горечь, наполнила себя блаженной пустотой. Теперь я готова побороться за свое счастье.
− Ну наконец−то твои мысли текут в правильном направлении. Он свое получит, я тебе обещаю.
И снова примерещилось, будто дядя сказал эти слова. Я чувствую его дух здесь. Потому что помню очень хорошо.
10. Глава 10
Руслан
Долго сидим в машине. Катя как статуя, не шевелится, молча смотрит на ели через лобовое стекло. Так хочется знать, о чем она думает сейчас, но не трогаю ее. Только недавно успокоилась. Она так крепко меня обнимала, а я укрывал ее трясущееся тело от ветра.
Нужно купить ей пуховик, в тонком пальто продрогла сразу же.
Хоть в машине тепло, но хочу увезти девушку отсюда. В кафе, где люди и пахнет выпечкой. Завожу мотор, но Катя трогает меня за руку.
− Подожди.
Глушу мотор. По лицу ее видно, что она решает что−то важное для себя. Жду, когда сама скажет. Включаю тихо музыку в стереосистеме, не люблю тишину, гнетет.
Катя мнет тонкие пальцы, переживая. Она тяжко вздыхает и поворачивается ко мне.
− Ты сказал, что можешь предложить мне что−то… если это продажа базы, то сразу нет. Я не продам. Даже за долги мужа. Ты не имеешь права требовать их с меня.
− Это был один из вариантов, − киваю, ожидал такой ответ. – За долги мужа не переживай, я стрясу с него по−другому. Что ты собираешься делать?
− Разводиться. Потом продам свою половину квартиры и на эти деньги буду восстанавливать базу.
