– Ты хочешь вернуть то, что покрыто пеплом, – усмехнулся Ормар.
– Просто вспомнить утраченный обычай.
– Боги покарали нас за это. Даже у Брандорга всего одна жена – Химина! Как может человек иметь больше жён, чем бог солнца?
– Ты говоришь словами шаманов.
– А шаманы говорят голосами богов…
Старик презрительно фыркнул:
– Если боги захотят, они явят свою мысль всему племени, а не одному человеку, который глотает красные грибы, чтобы слышать голоса.
– Боги сожгли наш старый очаг.
– Серебряный рог не первая гора, которая извергла пламя и пепел. Такое случалось раньше и произойдёт снова, когда придёт час. И неважно, сколько у кого будет жён.
– Это оскорбит Солнечную Ольху.
– Ты ставишь её гордость выше всего племени?
Язык старика был изворотливым, словно хорёк, редко кто мог переспорить Тормода, вот и в этот раз Ормар понял, что попал в тупик, но мириться с этим ему не хотелось:
– Должен быть ещё путь.
Седой Кедр приблизился к костру, его борода стала красноватой в отблеске пламени, а лоб изрезали морщины. Тормод вновь умолк, погрузившись в раздумья.
Но тут неожиданно заговорила Лииса:
– Дядя Ормар брат вождя. Дядя Ормар великий воин и открыватель земель. И дядя Ормар… не брал жены.
Седой Кедр поперхнулся чаем, захохотал и хлопнул в ладоши так громко, что эхо отразилось от стен пещеры.
– Что скажешь, Бродячий Волк? Женишься на Маленькой Рыбке?
Ормар лишь кисло улыбнулся:
– Венды скорее выберут старика Эгиля, чем меня.
– Но почему? – удивилась Хромая Лань.
– Я больше времени провожу в чужих землях, чем в своём очаге. Мне не стать вождём, а значит, венды не пойдут драться ради такого союза.
– А если лесные племена затем пойдут на вендов?
– У них нет земли, – пожал плечами Тормод. – Нападать на речной народ – всё равно что сражаться со стаей рыб. Венды просто сядут в свои лодки, уйдут по реке и пристанут к другому берегу. Их очаг – паруса и весла.
Это объяснение показалось Лиисе недостаточным.
– У каждой реки есть конец, – заметила она.
– Сходи-ка лучше нарви нам медвежьего лука, – крякнул Седой Кедр.
Лииса покорно вышла, чуть прихрамывая на левую ногу. Ормар проводил её взглядом, в котором, как два весенних ручья, перемешивались нежность и жалость:
– Если мы их не остановим, уходите на юг. Сбереги её.
– Вождь не должен ставить свою гордость выше племени. Иначе племя должно выбрать нового вождя, – последние слова Тормод сказал почти шепотом, так чтобы они растворились в глубине пещеры, а затем добавил: – Время собраться Совету Копий.
Глава 5. Рерик Рыжий Зубр
Два десятка белоголовых гусей собрались у ручья. Они мерно переваливались с ноги на ногу, пощипывали траву и деловито гоготали вполголоса. Вожаки расположились по краям стаи, защищая молодняк и самок от лисиц, которые время от времени прокрадывались к очагу беоров.
Вдруг голоса стали более тревожными, птенцы сбились в кучу, а гусаки предостерегающе зашипели. Нормак быстрым шагом приближался к стае. Один из гусей вытянул шею и попытался ущипнуть его за ногу, но тут же получил острогой по голове, жалобно загорланил, взмахнул подрезанными крыльями и отскочил в сторону.
– Зажарю! – предостерегающе крикнул Чёрный Кот и пошёл дальше.
В прошлом году венды продали этих гусей беорам. Птиц хоть и одомашнили в южных землях, но инстинкты диких сородичей заставляли гусаков защищать стаю даже от хозяев.
Отец поручил Нормаку присматривать за ними, и первые недели Чёрный Кот ходил весь в синяках. Чуть зазеваешься, как толстый красный клюв с зазубренными краям сразу же норовит вцепиться в кожу. А самым злым и свирепым был огромный серый гусак, с которым Нормаку приходилось сражаться каждый день.
