Но однажды утром Чёрный Кот подкараулил противника, схватил за шею и крепко завязал клюв. Самец промучился весь день без еды и воды. Нормак освободил голодного обессиленного противника только под вечер, и с тех пор гуси стали его побаиваться, хоть иногда ещё показывали гонор.
Сегодня за гусями присматривал Трёхзубый Эгиль, а Нормак торопился к друзьям, чтобы рассказать об охоте на вепря-колючку. Он нашёл их у Жёлтого ручья. Шириной тот был в тридцать шагов, а глубина порой доходила до плеч. Бруни Щербатый Беркут и Фроди Толстый Бобр стояли в воде по пояс и медленно шевелили ногами, чтобы поднять со дна лёгкую муть и привлечь рыбу.
Вот Бруни ударил острогой, гордо поднял над головой трепещущую добычу и вышел на берег. Фроди проводил его завистливым взглядом. Этот взгляд был хорошо знаком Нормаку: он сам часто так смотрел на своего более ловкого и удачливого товарища. Они все были одного возраста, вместе росли, играли, дрались и охотились. И все хотели стать вождями. Даже толстый неловкий Фроди втайне представлял, как однажды наденет ожерелье Стальных Клыков.
– Мы тебя искали!
– Я ходил на охоту… – ответил Нормак и, чуть помедлив, добавил: – С дядей Ормаром.
Бруни отхватил зубами большой кусок форели и спросил с набитым ртом:
– Кто больше убил зайцев?
– Мы не принесли зайцев.
– Плохая охота, – чавкая, покачал головой Щербатый Беркут, снова примериваясь к рыбе, которая продолжала трепыхаться на остроге.
– Мы убили вепря-колючку.
Нормак старался говорить безразличным тоном, хотя его распирала гордость. Слова достигли цели. Бруни выпучил глаза и открыл рот, но тут же закрыл его и с недоверием уставился на друга:
– Большой кабан? Или поросёнок?
Чёрный Кот показал длинный шип вепря:
– У меня таких десять.
– Сменяешь на лисий череп?
– Не, возьми один так. Второй Бобру отдам. Остальные самому пригодятся.
Бруни с благодарностью принял подарок. За последние дни Нормак стремительно разбогател: мать подарила ему новые стрелы, дядя Ормар отдал все когти и клыки горбатого медведя, а теперь ещё Чёрный Кот разжился шипами вепря-колючки.
Послышался громкий плеск. Это Фроди шёл к друзьям, но поскользнулся на валуне и плюхнулся в воду. Нормак и Бруни захохотали. Толстый Бобр потешал своей неуклюжестью всё племя: то он, собирая бортевой мёд, падал с веток, то умудрялся застрять в болоте там, где другие проходили много раз.
– Фроди, как улов?
– Толстый Бобр не попадёт даже в дохлую форель на берегу, – фыркнул Бруни.
– Он врёт, я поймал! Она спрыгнула с острия! Три шага не донёс, – пытался оправдаться толстяк.
– Фроди, как ты будешь сражаться с лесными племенами, если не можешь проткнуть рыбу?
– Он сожрёт их живьём, это Бобр умеет. – Бруни цыкнул слюной сквозь широкую щель между передними зубами. В этом он был мастер, его плевки летели на несколько шагов.
Нормак толкнул Бруни в бок и подмигнул:
– Если Фроди съест болотников, а Улла Хомячиха проглотит землероев, то остальных мы легко перебьём.
– Одной отрыжкой Толстый Бобр положит половину гнездунов, – захохотал Щербатый Беркут.
Фроди слушал всё это и улыбался. Он отличался удивительной толстокожестью к таким шуткам. Жизнь приучила. Начни он обижаться на каждый подкол, то перессорился бы со всем племенем.
– Так что ты говорил про кабана? – перевёл тему Толстый Бобр.
Нормак рассказал, как прошла охота, правда, без упоминания о том, как едва не оказался на клыках вепря.
