Затем настала очередь мальчика по имени Йон. Шаман повторил ритуал и вынул из чаши фигурку дятла. Мать почтительно поклонилась, так среди беоров появился новый Йон Дятел.
Эффект от грибов усиливался. Временами Хауку казалось, что небо опускалось так низко, что облака касались его плешивой макушки, а в следующую секунду воздух становился жидким, точно вода: стекал по коже, пропитывал накидку и тут же испарялся. Слепой Филин привык к этим причудам сознания и спокойно наблюдал со стороны за ощущениями. В маленьком грибе таилась большая страшная сила, так же как в одной искре скрывалась мощь лесного пожара и только обученные шаманы могли её контролировать.
Ночь имён спокойно шла своим чередом. Сегодня по воле богов Хаук вытянул ещё тотемы рыси, барсука, осоки, однорога, кислянки, седцелиста, коршуна, окуня, воробья, косматого медведя и крольня.
Ринда Тихая Зорянка с сыном подошла к шаману последней. От прикосновения Хаука ребёнок проснулся и заплакал. Но Слепой Филин не убрал руки. Его брови сдвинулись, лоб вспотел, пальцы задрожали. Ринда с беспокойством вглядывалась в напряжённое лицо шамана. Спустя несколько мгновений он передал ей тотем.
– Кто это? – удивилась Тихая Зорянка.
– Иглозуб.
Во взгляде женщины мелькнули страх и обида. Она растерянно оглянулась на мужа. Тот сердито таращился то на жену, то на шамана.
– Отродясь таких среди беоров не было, – прохрипел отец мальчика.
– Боги послали мне знак. Я исполнил их волю. Иглозуб хитёр, осторожен и беспощаден. Он отличный охотник. Его обходят стороной волки и полосатые рыси. Чем плох такой тотем?
Мать не нашла, что ответить, отец тоже промолчал. Не в их власти было спорить с богами. Взяв на руки первого иглозуба в племени, Ринда вернулась к мужу, прижалась к нему и тихонько заплакала.
Постепенно все родители с детьми разошлись по домам, а Слепой Филин продолжал сидеть и напевать свою песню. Грибы ещё действовали, спешить было некуда. Как знать, может, это последняя Ночь имён, что ему удалось провести. Надвигалась война. К следующей луне от беоров могла остаться лишь кучка золы в костровище да груда костей на поляне.
Шаман с кряхтением опёрся на клюку, поднялся и заковылял к Теранису. Воинам хотелось начать Совет, но Серый Медведь терпеливо дожидался, когда закончится ритуал. Мешать древнему обычаю не смел даже вождь.
– Слепой Филин взывал к Брандоргу?
– Слепой Филин старался, но пока будущее покрыто туманом, – угрюмо ответил Хаук.
– Может, ты съел мало грибов? – усмехнулся Гисли Золотая Форель.
– Больше не значит лучше. Я знаю меру. – Шаман скользнул взглядом по лицу Рерика. Старший сын вождя сидел молча, затачивая шершавым камнем старый топор.
– Время Совета Копий! – Голос Тераниса прогремел над очагом, заглушив все разговоры. Воины обступили вождя, а шаман, напротив, отсел подальше, чтобы здоровый глаз меньше слезился от дыма.
Нормак наблюдал со стороны. Право голоса у него появится только спустя четырнадцать лун, если вообще появится. Но слушать Чёрному Коту никто не запрещал.
– На нас идёт вождь по имени Бату. Он ведёт болотников, землероев, логовичей, гнездунов, дубравников. С ним озеряне и поляне. Их больше. Но они не знают железа. Лесные племена делают наконечники стрел из костей и зубов, топоры из камня, а острия копий обжигают в огне, чтобы придать им крепость. Их тела защищают лишь шкуры.
