– «Я не раз наблюдала, как влюбленные девушки на удивление быстро превращаются в женщин, которые бесцельно проводят свое время в уютном семейном гнездышке. Сначала они пышут энергией, героически сражаются с каждым лишним фунтом, ночами не спят, думая, где купить чулки со стрелкой, и выливают на себя пинты духов. А потом появляется мужчина, говорит: „Я люблю тебя“, и шикарная барышня непостижимым образом тут же превращается в посудомойку – счастливую посудомойку».
Кабинет на секунду наполняется вежливым, одобрительным смехом.
– А вы, девочки, что выбираете? Героически сражаться с лишними фунтами или стать счастливой посудомойкой?
– По-моему, я недавно видел фильм с таким названием, – невпопад говорит Руперт и тут же смущенно утыкается в свой блокнот, так как после его реплики в кабинете воцаряется мертвая тишина.
– Тут есть над чем поработать! – провозглашает Мелисса, стуча пальцем по папке. – Элли, покопайся в архиве после обеда, может, еще что-нибудь найдешь. Нас интересует, как жили женщины лет сорок-пятьдесят назад. Пожалуй, сто – это многовато, слишком непонятно. Главный редактор хочет, чтобы мы осветили наш переезд так, чтобы он увлек читателей.
– Мне придется работать в архиве?
– Какие-то проблемы?
Да нет, никаких проблем. Конечно, при условии, что вы любите проводить время в темных подвалах, разбирая залежи номеров центристской газеты, которая выпускалась ненормальными мужчинами сталинистского толка, и копаться в материалах, которые никого не интересуют уже лет тридцать.
– Что вы, никаких проблем, – широко улыбается Элли. – Наверняка что-нибудь раскопаю.
– Гели хочешь, возьми себе в помощь кого-нибудь из сторонников лейбористов. Говорят, в отделе новостей моды есть пара человек…
Элли даже не замечает, с каким злорадством редактор произносит последнюю фразу. Недавно Мелисса окончательно разделалась с очередными выскочками, метящими в новые Анны Винтур[1]. Не замечает, потому что думает только об одном: в подвале мобильный не ловит. Черт!
– Кстати, Элли, а где тебя носило сегодня утром?
– Когда?
– Сегодня утром. Я хотела, чтобы ты переписала ту статью о детях и тяжелых потерях, но никто не знал, где тебя найти. Как это понимать?
– Я брала интервью.
– Ну кого же? – спрашивает Мелисса с улыбкой, но Элли, прирожденный эксперт по языку жестов, тут же понимает, что это не улыбка, а скорее хищный оскал.
– У одного адвоката. Инсайдерская информация[2] насчет проявлений сексизма в парламенте, – быстро отвечает Элли и тут же жалеет, что вообще открыла рот.
– Сексизм в деловых кругах. Да, тоже мне новость… Будь добра впредь приходить в офис вовремя. Сомнительными интервью можешь заниматься в свое личное время. Ясно?
– Ясно.
– Вот и отлично. Мне нужна статья на весь разворот для первого выпуска с набережной Компасс-Ки. Что-нибудь в духе «plus 5а change»[3], – продолжает Мелисса, быстро записывая что-то в блокноте с кожаной обложкой. – Профессии, объявления, письма читателей… Приноси сегодня в конце дня, что найдешь, тогда и решим.
– Конечно, – спешит заверить ее Элли, направляясь вместе с остальными к выходу.
У Элли самая сияющая и профессиональная улыбка во всей редакции.
Сегодня провела день в современном варианте чистилища, пишет она, прерываясь, чтобы глотнуть вина. Архив газеты. Радуйся, что можешь придумывать истории сам.
Джон написал ей в чате на хотмейле, где он зарегистрирован под ником Щелкопер, – только им двоим понятно, что тут смешного. Элли забирается в кресло с ногами и ждет, пока компьютер издаст характерный звук, что ей пришел ответ.
