– Ты будешь жить в хижине, оставшейся от одного из наших собратьев. Его звали Марк. Это, конечно, не царские хоромы, но в новой жизни тебе придется привыкать к скромности. – Ланкарт показал рукой на супругу. – Мелита проводит тебя и поможет тебе разместиться. Кстати! – Он хромой походкой подошел к кровати, на которой распласталась простая матерчатая коричневая рубаха, и кинул ее Бэстифару. Тот поймал ее на лету, и Ланкарт в который раз восхитился тем, как быстро он учится владеть своим телом. – Оденься. Знаю, ты не очень чувствителен к холоду, но на улице зима. Стоит выглядеть соответственно. Да и твои швы… они многим будут напоминать об их собственной процедуре воскрешения, а это не всегда приятные воспоминания.
Бэстифар нервозными движениями надел рубаху и гневно посмотрел на Ланкарта, однако на губах заиграла елейная улыбка.
– Как скажешь. Сыграем по твоим правилам.
Ланкарт видел, что Бэстифар поглядывает на Мелиту и думает, что ее будет куда проще расспросить о том, что происходит. Похоже, из всех вероятных вариантов общения с некромантом, оживившим его, Бэстифар шим Мала выбрал вражду.
Тем интереснее, – подумал Ланкарт. – Я давненько ни с кем не враждовал.
– Прекрасно. Мелита, проводи нашего нового друга в его хижину. Уверен, мы будем прекрасно проводить время в общей компании.
Сонный лес, Везер
Восемнадцатый день Сойнира, год 1490 с.д.п.
Безлюдная земля, некогда занятая аггрефьером, теперь превратилась в небольшую деревню данталли. Группа Даниэля разбила здесь лагерь, установила палатки, соорудила кострища, оборудовала хранилище для припасов и несколько отхожих мест. Удалые близнецы, которых, как запомнил Мальстен, звали Ран и Эрнст, много раз предлагали использовать для своих нужд и небольшое святилище Рорх, которое прежде любовно охранял аггрефьер. Однако их лидер – Даниэль Милс – отнесся к этому предложению с опаской.
– Нужно соблюдать определенные границы, – тоном учителя объяснил он близнецам. – Мы сможем оборудовать лагерь, не трогая святилище Рорх. В конце концов, богиня смерти – последняя, кого я хотел бы прогневать.
Мальстен был рад услышать это. Его немного пугало рвение близнецов переделать под себя все вокруг.
Вот уже восемнадцать дней группа Даниэля жила по соседству с Мальстеном и Аэлин. Впрочем, последняя слишком часто отлучалась, чтобы можно было утверждать, что она живет здесь.
Как Мальстен и догадывался, Аэлин без восторга отреагировала на новых соседей. Она встретила их безучастным взглядом и показательно повязала красные куски ткани на оба плеча, сделавшись еще более закрытой, чем была после своего воскрешения. От нее стало веять неприкрытой враждебностью. С новоприбывшими Аэлин общаться не стремилась, нарочито обходила их стороной, держалась молчаливо и всем видом показывала, что ей некомфортно жить в окружении стольких иных.
– Аэлин, если я могу хоть чем-то тебе помочь, скажи мне, – просил Мальстен, предпринимая очередную попытку поговорить с ней. Без помощи нитей он не мог угадать, что у нее на душе. Не мог оказать ей такой глубокой душевной помощи, какую оказывала ему она в гратском дворце. Он надеялся, что Аэлин хоть немного направит его, подскажет, что нужно сделать, чтобы ей стало легче. Но она только устало кивала, иногда сухо благодарила его и плохо скрывала раздражение, проявляющееся в ответ на каждую такую просьбу.
