Мальстен понимал, что она все еще злится на него за то, почему он оказался обезоружен красной накидкой Ийсары в день налета на Грат. Что ж, ей было на что злиться.
Вот уже второй раз Аэлин сбегала прямо посреди ночи, оставив лишь короткую записку: «Ушла на охоту». Ближайшими городами к их нынешнему убежищу были Олсад и Фрэнлин, и Мальстен понимал, что для охоты Аэлин выбирает именно их. Его это беспокоило: оба города казались ему слишком опасными. Олсад вряд ли успел отойти от публичной казни Ганса Меррокеля, а Фрэнлин наверняка еще помнит пожар в трактире «Старый серп». Мальстен и Аэлин засветились в обоих событиях, и им не стоило показываться в этих городах, пока воспоминания жителей свежи.
Впрочем, похоже, это волновало его одного.
Мальстен не раз думал пуститься по следу Аэлин и отыскать ее во время охоты, но в последний момент отказывался от своей идеи. Теперь, когда дело касалось Аэлин, он против воли стал проявлять робкую нерешительность. Ему казалось, что любое его действие лишь ухудшит их и без того натянутые отношения. И в том, что они стали такими, он мог обвинить только самого себя.
Сейчас, в едва начавшихся сумерках, Мальстен бесцельно обходил лагерь, мучаясь от тревожного безделья. Его внимание вдруг привлек седой сутулый данталли с длинным крючковатым носом.
– Эй, ребятня! – озорным хрипловатым голосом крикнул он. – Я кому сказал следить за кострами! Так и оставь на вас что-нибудь!
Черноволосые, одинаково долговязые и смуглокожие тайширцы Ран и Эрнст прибежали на зов и заголосили наперебой:
– Да еще ничего не затухло!
– Сейчас мигом все поправим!
– Сайен, не ворчи!
– Одна нога здесь, другая там…
Мальстен невольно улыбнулся. Ему показалось, что старый лекарь Сайен Аргер по-отечески возится с энергичными близнецами и пытается их чем-то занять. Мысль об этом немного кольнула его: все здесь пытаются найти себе занятие, но ото всех веет ожиданием. Они пришли, чтобы учиться у анкордского кукловода искусству данталли, но за восемнадцать дней совместного проживания никакого обучения так и не началось. Мальстен не был уверен, что готов кому-либо демонстрировать работу с нитями. После того, как в Малагории он отдал огромную расплату Бэстифару, обеспечив его новым (и, как оказалось, бесполезным) оружием против захватчиков, у него не было времени научиться стойко терпеть новую расплату. Каждое утро он уходил поглубже в лес, связывался нитями с множеством зверей и держал их под контролем, чтобы после пережить боль и привыкнуть к ней.
Пока выходило с трудом.
Но такие тренировки хотя бы отвлекали его от гнетущих мыслей, которые атаковали разум, как только он оставался без дела. За все время, что они с Аэлин провели в жилище аггрефьера, он так и не сумел расспросить ее о том, что произошло в Малагории. Как поступили с телами погибших… особенно с Бэстифаром. Куда отправилась Кара после смерти Бэса, как Аэлин самой удалось добраться до Везера? Мальстен очень хотел разузнать обо всем, но не мог себе этого позволить: понимал, что это пробудит болезненные воспоминания у Аэлин и заставит ее страдать. Приходилось жить в неведении.
– Посторонись, – миролюбиво обратилась к Мальстену светловолосая женщина, неся с собой большой таз с замаринованным мясом. – Дани и Конрад удачно поохотились, сегодня будет настоящий пир.
Мальстен кивнул и отошел, слегка улыбнувшись.
– Нет ничего прекраснее мяса на огне, – улыбчиво добавила женщина. Мальстен вспомнил, что ее зовут Рахиль.
