Цая знала, что в таком перемещении главное не столкнуться ни с кем глазами, не установить контакт, после которого ее лик невидимки рассеется, как утренний туман. Поэтому сейчас она нарочно отвела взгляд от Рахиль, которая уже поворачивала голову в ее сторону. Женщина ничего не заметила и не обратилась к Цае.
И хорошо, – подумала она. Ей отчего-то хотелось спрятаться.
Прекрасно зная о договоренности не входить без приглашения в хижину Мальстена и Аэлин, Цая повиновалась собственным ногам, несущим ее к двери, и быстро проскользнула в дом. Ее тут же обволокло тишиной и теплом потрескивающих в очаге дров. Цая несколько мгновений простояла, прислонившись спиной к двери, отдыхая от скрывающейся снаружи суеты. Затем ноги сделали шаг по запретной территории, и Цая вновь не стала их сдерживать. Порой ей казалось, что ее тело живет собственной жизнью, отдельно от разума. Иногда контролировать его удавалось так же плохо, как тела марионеток.
В первой комнате небольшого дома почти не было мебели: громоздкий сундук, скорее всего, набитый вещами, камин и небольшое кресло, стоящее прямо напротив него. На полу лежал старый ковер, давно потерявший свой изначальный цвет. Цая подумала, что в свои лучшие годы он, возможно, был желтым. Рядом с сундуком виднелось очертание люка в подпол.
Цая обошла комнату, села в кресло и наклонилась вперед, согревая руки у огня. Она и не понимала, как привыкла жить в уличном лагере на постоянном холоде, за эту зиму, пока не оказалась в настоящем домашнем тепле. Ей стало немного жаль себя и остальных – потому что они потеряли дом и возможность вот так же согреваться каждый день под крышей и защитой стен. Однако она отогнала эти мысли. Одно то, что им удалось найти Мальстена и задержаться здесь достаточно надолго, уже было хорошо. Весна наступила. Совсем скоро ночи станут куда теплее.
Постепенно Цае начало становиться жарковато у очага, и она встала с кресла. Нужно было уходить отсюда, пока не вернулись хозяева – им наверняка не понравится то, что по их дому гуляет непрошеная гостья. Цая собиралась покинуть хижину, однако, когда она наступила на половицу возле двери, ведущей в соседнюю комнату, послышался призывный скрип, и девушка замерла. Она толком не понимала, зачем делает то, что делает – рука сама потянулась к дверной ручке. Открыв дверь, Цая сделала робкий шаг в спальню. Здесь стояла довольно широкая кровать, занимающая почти половину маленькой комнатки, а еще у стены рядом с окном притаился старый комод с пятью ящиками. Из одного из них призывно торчал кусочек серой ткани, который отчего-то привлек внимание Цаи. Она протянула руки, которые словно вели чьи-то нити, и выдвинула ящик. Темно-серый костюм, расшитый золотыми нитями, был явно заморским. Цая никогда не бывала в Малагории, но чутье подсказывало ей, что это одеяние родом оттуда.
Руки потянулись к длинной тунике, на талии которой был закреплен широкий кожаный пояс. Цае страшно захотелось примерить на себя эту удивительную вещь, хотя она и понимала, что делать этого никак нельзя.
Может, хотя бы посмотреть, как этот костюм выглядит целиком? — уговаривала она себя. – Я только одним глазком.
Она положила тунику на кровать и вернулась к ящику, чтобы достать оттуда такие же темно-серые с золотыми нитями хлопковые шаровары. Когда она расстилала их на кровати, под ее руками в кармане шаровар послышался едва заметный хруст.
