– Хоттмар превратили в обитель Красного Культа и убили всех, кто имел отношение ко мне. После того, как я вступил в анкордскую армию, в Чене показательно казнили сотню человек. В Олсаде мне пришлось прокладывать себе путь по трупам пятнадцати жрецов Культа. И я сомневаюсь, что за мое пребывание там поплатились только они. После того, как я обрел дом в Малагории, на нее ополчился весь мир и пошел на нее войной. Целый отряд кхалагари был уничтожен, потому что напал на нас с Аэлин, а, возможно, он мог бы переломить ход бойни в Грате. Женщина, которой я доверился, провела вражеских солдат в гратский дворец из одной только ненависти ко мне. Все, кто был мне хоть немного дорог, погибли. Выжить смогла только Аэлин. Но и ей пришлось пройти через сущий кошмар. – Мальстен глубоко вздохнул и снова пристально посмотрел на Даниэля. – Как видишь, как только я где-нибудь появляюсь, я делаю хуже. Поэтому нет. – Он кивнул, запечатывая свои слова жирной точкой. – У меня нет плана.
Даниэль стоял, не в силах пошевелиться. Он слышал немало тяжелых историй – взять хотя бы жизнь любого из его друзей-данталли. Однако история Мальстена Ормонта, нарисованная крупными мазками в этой перепалке, потрясла его. Даниэль слышал часть из того, о чем рассказывал анкордский кукловод, но никогда не задумывался, каково должно быть существу, чья жизнь сопровождается непрерывной чередой смертей. А ведь Мальстен наверняка рассказал далеко не все. Он ни словом не обмолвился о том, каково приходится ему самому – например, после многократного воздействия аркала.
Даниэль беспомощно посмотрел на Аэлин Дэвери, которая все так же смотрела на них из приоткрытого окна. По ее щекам текли слезы, которые она не утирала.
Мальстен проследил за его взглядом и несколько мгновений смотрел на Аэлин, однако ничего не говорил. В том, как он держался, ощущался почти осязаемый неподъемный груз вины.
– Но… нужно ведь как-то жить дальше, – неуверенно произнес Даниэль. – Нужно думать, что теперь делать…
Мальстен покачал головой, вновь посмотрев в глаза Даниэлю. Это был взгляд смертника, который давно готов к казни и ждет, что она положит всему конец.
– Мне жаль, что я вообще появился на свет, – сказал Мальстен. Даниэль опешил. Он не впервые слышал такие слова, ему на пути встречались и люди, и данталли, которые говорили подобное. Однако это был первый раз в его жизни, когда кто-то произносил это с такой убийственной честностью. – И мне жаль, что я слишком слаб, чтобы оборвать свою жизнь самостоятельно.
Даниэль невольно опустил взгляд на меч, закрепленный у себя на поясе. Он был уверен, что предложи он сейчас убить анкордского кукловода, он получил бы безоговорочное согласие.
– Бедный мальчик, – надтреснутым голосом сказала Рахиль, прижав к себе всхлипнувшую Цаю. – Нельзя так корить себя за все, что происходит в мире.
– Я являюсь причиной слишком многих бед, чтобы закрыть на это глаза, – сухо ответил Мальстен. Он заметил, что Даниэль положил руку на эфес меча, и его уголки губ вдруг подернулись вверх в тени улыбки. Он кивнул Даниэлю. – Действуй, если считаешь нужным, – сказал он.
Даниэль прерывисто вздохнул, сжав эфес меча крепче. Его внимание привлекла Аэлин Дэвери, положившая руку на стекло окна. Когда их взгляды столкнулись, она едва заметно качнула головой.
Не надо, – произнес про себя Даниэль, толком не поняв, озвучивает он свою собственную мысль, или мысль Аэлин.
