– Кто издал эти законы? – рявкнул он. Оба полицейских ошалело уставились на него. – Ну?
– Нацисты, – ответил коротышка.
– Вот именно. А теперь убирайтесь, пока я вас не арестовал.
Не говоря ни слова, они поплелись к двери и вышли из магазина.
Себастьян снова повернулся к женщине.
– Документы следует носить с собой. – Он попытался придать своему лицу суровости, но свет ее глаз, казалось, пронизывал его насквозь, и ему пришлось отвести взгляд. Потеряв дар речи, он откашлялся.
– Сегодня было так тепло, и я оставила куртку дома.
– Да. На этой неделе очень тепло. – Себастьян ослабил воротник; ему вдруг стало трудно дышать. Она кивнула и отвернулась. Себастьян почувствовал, что она просто хочет, чтобы он ушел. Не раздумывая, он схватил с полки первую попавшуюся книгу стихов.
У кассы мсье Ле Бользек взял у Себастьяна книгу и поднял бровь, как будто сомневаясь в его выборе.
– Вы любите поэзию?
Впервые за все время француз обратился к нему с вопросом, и это заставило Себастьяна почувствовать себя обычным человеком. Почти.
– Я не очень-то разбираюсь в поэзии, – признался он. – И подумал… может, стоит попробовать.
– Виктор Гюго. Хороший выбор для начала. – Мсье Ле Бользек вернул книгу и пробил чек. – Три франка пятьдесят, пожалуйста.
Себастьян расплатился и повернулся, чтобы уйти, но мысль о том, чтобы покинуть этот уютный магазинчик и бродить по улицам Парижа в одиночестве, наполнила его ужасом. Он хотел остаться и поговорить с мсье Ле Бользеком о книгах, о чем угодно. Он жаждал живого общения, дружеского лица. Не хотелось одиноко наблюдать, как солнце садится над Нотр-Дам. Эти весенние вечера, когда мягко угасал дневной свет, были пронизаны щемящей тоской. На мгновение пустота внутри него, казалось, расширилась, пока не заполонила его целиком, и ее необъятность привела Себастьяна в ужас. Повинуясь порыву, он вернулся к мсье Ле Бользеку. Тот наблюдал за ним, как будто читая его мысли.
Париж, апрель 1944 года
Элиз
Ранним утром я сидела за кухонным столом, снова и снова прокручивая в голове план, проверяя, насколько хорошо запомнила легенду, придуманную для двух братьев. Стенные часы лениво пробили восемь ударов, и я отправилась в путь без завтрака, не нарушая долгий воскресный сон мамы и Изабель – их единственное баловство на неделе. Прогулка по тихим улицам лишь усилила мое беспокойство, и, добравшись до приюта, я оглядела окна квартир напротив. Какое-то неуловимое движение заставило меня оглянуться, но я ничего не увидела. Похоже, просто сдавали нервы. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я постучала в дверь.
Лия сразу же открыла мне.
– Сегодня с нами Альфред.
Я испытала облегчение. Альфред, наш самый надежный passeur, совершил уже семь успешных переходов к швейцарской границе.
Исаак и Даниель снова стояли у стены, глядя на меня большими серьезными глазами. Они слишком хорошо понимали, с какой опасностью им предстоит столкнуться. Анаис и Лия выглядели бледными и встревоженными. Все знали: чем скорее мы это провернем, тем лучше для всех нас. Но прежде чем отправляться в дорогу, протокол обязывал меня задать мальчикам ряд вопросов. Я с радостью отметила, что их отмыли и привели в порядок, так что теперь, с кожаными ранцами и в блестящих ботинках, они вполне могли сойти за прилежных школьников.
– Как тебя зовут? – спросила я Исаака.
– Пьер.
– Молодец. И куда ты направляешься?
