Последние из айризид - страница 18

– Должно, только пока я его не вижу, – вздохнув, амазонка пошла к выходу. Она уже отвела полог, когда сколот окликнул её.

– Постой, Фат, кажется, я придумал. Когда вы меня приведёте обратно и оставите, наблюдай за входом, вернётся Зерин, будьте готовы. Она развяжет меня, я нападу, скажу, что притворялся влюблённым, спасая жизнь. Вы спасёте её, я стану предателем, и меня она возненавидит.

– Возможно, смысл есть, но слишком опасно, – амазонка вернулась, присев на лежанку рядом со сколотом.

– Для кого? Поверь, Фат, я действительно люблю Зерин, клянусь благосклонностью богов, я не причиню ей зла. Что бы я ни говорил, чем бы ни угрожал, не бойся, ни один волосок не упадёт с её головы. Возможно, она убьёт меня, тем лучше. Если будет борьба, ей не справиться со мной, тут уж вы появитесь и спасёте. Об одном прошу: если не убьёте, забери меня у неё, иначе моё сердце разорвётся от отчаяния.

– Почему помогаешь? Ты умрёшь.

– Я умру в любом случае. Люди вообще смертны. И не надо тебе понимать, доверься.

– Ты считаешь меня жестокой и бесчувственной.

– Ну что ты, Старейшая из Матерей! – усмехнулся Сааремат. – Ты стоишь на страже обычаев племени. Это жестокие законы, а ты – сама доброта, их когда-то придумал кто-то бесчувственный, а ты – очень нежна и ласкова.

– Сколоты не воюют, не грабят, не берут пленных, и рабов с выколотыми глазами у них нет? – ехидно спросила Фат, сверля Сааремата пронзительным взглядом чёрных глаз.

– Всё бывает, но это честный бой, борьба ума, хитрости, умений, силы. Но наши дети благословлены любовью. Вы приносите жертвы Богине-Матери? Пусть мы враги, и, использовав, вы избавляетесь от нас, принося в жертву. Но неужели мать может убить своих детей? Нет, мать – не благословит на убийство новорожденных сыновей.

– Так жили наши предки.

– Предки были просто людьми, когда устанавливали правила, возможно, тогда действительно так было нужно, но всё меняется. Наши старики тоже ворчат на молодых.

– Обычаи разные бывают. Если изменить те, о которых ты говоришь, амазонки исчезнут.

– Ты, кажется, любишь Зерин как дочь? Тебе важнее, чтобы жила амазонка или просто Зерин?

– Я не хочу, чтобы мои дочери сгинули в бесславном, унизительном рабстве. Лучше погибнуть в бою.

– Если речь идёт о врагах, ты права, но мужчины и женщины не враги. Ты не сможешь понять, почему я помогаю. Ты – бездушная оболочка, а это можно только почувствовать. Как объяснить, что значит любить женщину?

– Хватит! – резко перебив, Фат встала. – Ты действительно болтлив! Пусть будет, как ты придумал. Я буду наблюдать за входом, и стража не заставит себя ждать, а ты поторопись.

Она стояла, как натянутая тетива, величаво держа голову с седеющей копной волос. Сааремат, невольно восхитившись, присмотрелся и поразился: амазонка дрожала. Сцепив зубы до подрагивания скул, она боролась с собой, но сколот заметил. Внутри у него что-то надломилось, и, поддавшись непонятному чувству, он сказал:

– Фат, мы вряд ли ещё будем наедине, я сказал много злого. Прости. Человек слаб, и нельзя его за это казнить.