– Ты уверен?
– Смотри, смотри. Первого под квадрат отправили. Второго – уводят. Однозначно: добалакались. Услышавшего – на колбасу, сказавшего – на квартет. Первый – свидетель. Второй – предатель. Участь у обоих одна – смертный приговор. Для услышавшего – незамедлительный. Он уподобился землееду – подхватил заразу. Ментальную заразу. Услышавший – случайная жертва. Но тем он и опаснее. Он не контролирует услышанное, не осознаёт его, в отличие от сказавшего. Сказавшего промурыжат пару дней – и на эшафот. Вот и созрел очередной предатель. От свидетеля хоть какая-то польза – людей собой насытит. А от предателя никакой пользы. Тело отправят за купол на съедение землеедам. Бесполезного – к бесполезным тварям!
– Землееды не едят трупы. Они вообще ничего не едят, кроме грунта.
– Да какая разница, Люк!
– Эти бесполезные твари тоже были когда-то людьми.
– Люк, ты это серьезно?
Я пожал плечами. Мне почему-то стало жаль землеедов.
– Ладно, проехали. Выкладывай давай, что предатель сказал. Я уже настроился потерять добрую часть своего состояния. – Гриня саркастически улыбнулся. Все то время, что мы общались, он не переставал являть всем своим видом фирменный глянцевый оптимизм. Меня это немного раздражало. К тому же я нервничал: активно жевал губы, учащенно дышал, надолго закрывал глаза. Лучший друг хотел от меня всего лишь слова, а я тянул время, мне не хватало решимости.
– Люк, да не переживай ты. Все оплачу. Расслабься. Не держи его в себе. Избавься от него. Не хочешь нарушать закон? Хочешь держать планку законопослушного гражданина? Брось, Люк. Не удержав взгляд на точке, ты настолько низко опустил планку, что штраф в сто тыщ нулей – сущий пустяк для твоей запятнанной репутации. Ниже только – стать предателем. Но ты ж не такой?
Гриня тяжело вздохнул. Так туго и так объёмно он ещё никогда не вздыхал, по крайней мере в моем присутствии.
– Хочу тебе кое в чем признаться, дружище. Ради этого момента, только ради него, я отказался от жизни в Солнцеграде. Солнцеградцам категорически запрещено, под страхом смертной казни, общаться с гражданами нижних секторов. Мы бы никогда здесь так мило не посидели вдвоем, не побалакали бы.
– Может оно было бы и лучше, не сидеть и не балакать. – Я продолжал нервничать – старательно тёр взмокшие ладони о льняные брюки из нищешопа.
– Брось, Люк! Хватит уже! Дай своему лучшему другу стать первым в истории Нового Эдема человеком, узнавшего последнее, предсмертное слово одного из самых лютых предателей.
Глаза Грини горели. Да нет, не только глаза. Гриня весь горел. Его изнутри выжигало чувство предвкушения. Похоже, он даже не осознавал своего состояния.
– С какой стати первый?
– Хорошо, хорошо. Первый – ты. Я – второй. Так и быть. – Протараторил Гриня.
– Это слово из списка запрещенных.
– Да-да, я понял. Ещё бы. Чего ещё ждать от предателя подобного масштаба?
– Нет, не могу.
– Ну может как-то завуалированно получится? Ты же уже опробовал свой навык. Хочу заметить: у тебя получилось.
– Это слово из списка запрещенных. Из списка запрещенных с утраченным смыслом.
С моего лба хлынули потоки пота.
Гриня вмиг помрачнел – глянец сошел с его лица. Замер. На мгновение остановил дыхание. Потом вновь раздышался и медленно встал со скамьи. Вытянул руки в мою сторону, выгнул ладони (такой жест означал максимальную степень неприятия собеседника) и сказал:
– Люк, дыши глубже. Не давай ему овладеть тобой. Возьми под контроль.
