Они провели его в баню, пышущую жаром, в которой запах благовоний был ещё сильнее. Там была и широкая лавка, и раскалённый чан, пышущий жаром.
– Ложись, мой принц, – выдохнула прямо в ухо ему спасённая, отчего нетерпенье нахлынуло на Ратмира с новой силой, но он всё же подчинился. Краем глаза он видел этих очаровательных барышень: горячих, полунагих; чувствовал прикосновение их рук и бёдер, слышал их томное дыхание.
Одна из них ушла на мгновение и вернулась с берёзовыми ветвями и, встав вплотную к разогретому хану, стала обмахивать его; другая же протирала его тело соком роз, тщательно втирая его в мускулистую спину… Ратмир попросту сгорал и всё сильнее забывался, позабыв и Людмиле, и о Владимире, и о своих непримиримых врагах… К нему прижимались, холили и лелеяли, и почти любили. Ему казалось, что он вот-вот растает,
как масло над свечой…
Он почти погрузился в какое-то непередаваемое состояние: сладострастную темноту, упоительное состояние, внемля окружившим его девицам, как почувствовал что-то ещё…
