– Меня отчисляют из лагеря, по их мнению я бесперспективный, – со злостью говорил он, бросая свои немудреные вещи в сумку. – Зря я с ними связался, только время потерял. Уолш обещал золотые горы, а на самом деле продинамил. И тебя ждет такая же участь, если вовремя отсюда не слиняешь. Помяни мое слово.
Вслед за ним из лагеря исчезли бразилец и канадец. Они ничего не говорили, но Кузнецов догадывался, что произошло. Вместо них появились новички. Число обитателей двухэтажного дома все время оставалось постоянным – для спаррингов нужно было четное число.
Майкл за это время несколько изменил тактику боя. Если раньше он работал первым номером, то теперь пробовал себя и в роли второго. Тем более у него был очень неплохой прямой правый в голову. Но чтобы исполнять роль второго номера требовалось определенное терпение, выносливость и умение держать удар. Этим Майкл и занимался в последнее время. После тренировок он оставался в зале и работал с грушей, а также дополнительно бегал кроссы среди бескрайных табачных и кукурузных плантаций. Вскоре он стал лучшим среди своих товарищей по тренировочному лагерю.
И когда Уолш сказал, чтобы он готовился к своему первому поединку, он едва не бросился обнимать промоутера.
***
Когда они с Гомесом приехали в клинику Берга, он приказал Майклу:
– Снимай свои тряпки и под душ. От тебя воняет, как от козла.
Майкл разделся и, пошатываясь, побрел в душ. Стоял там полчаса, пытаясь избавиться от запаха сивушных масел, которым пропиталось его тело за многодневную пьянку.
Когда он вышел, его одежда исчезла. Вместо этого Гомес бросил ему махровый халат.
– Одевай. Идем.
Они зашли в кабинет Берга. Врач встал из-за стола во весь свой двухметровый рост (в прошлом он играл в баскетбол) и, здороваясь, протянул свою огромную лапу гостям.
– Присаживайтесь. Я в курсе твоих проблем Майкл. Постараемся привести тебя в чувство.
Кузнецов оказался в идеально чистой палате, которая сверкала белизной, и рухнул на кровать. Через пару минут к нему зашла пожилая, ухоженная медсестра с капельницей.
– Руку освобождайте.
Она воткнула ему иглу, залепила пластырем и ушла, величаво покачивая крутыми бедрами.
Майкла пробил пот, его трясло, тошнота подступал к горлу, он стиснул зубы, чтобы не испачкать белоснежные простыни. Он выдернул иглу из вены, встал, преодолевая головокружение, сделал несколько судорожных шагов по направлению к двери. Ему было необходимо выпить, выпить во что бы то ни стало, чтобы пришло облегчение, чтобы снять напряжение, чтобы, черт возьми, его оставили в покое. Глоток, нет, лучше стакан доброго вискаря, водки, да чего угодно, чтобы избавиться от этого кошмара.
Он дернул за ручку дверь, один, другой раз. Она оказалась заперта. Он прохрипел:
– Сестра, помоги. Выпусти меня.
К его удивлению, его услышали. Только в палату вошла не сестра, а Гомес.
– Хочешь уйти? Пожалуйста. Никто тебя здесь не держит. Я объясню Уолшу, что ты слабак. Он поймет, но вычеркнет тебя из своей жизни. Иди, пей! Сдохнешь, никто о тебе не вспомнит. А если вспомнят, то будут смеяться: Хантер так крут, что смог просрать свою жизнь. Какая сила воли для этого нужна, ребята! Давай, дверь открыта! Но помни, обратной дороги нет.
Майкл посмотрел на Гомеса и молча вернулся в палату. Ему были по барабану слова и насмешки Гомеса, но Уолша он подвести не мог. Это был единственный его друг в треклятой Америке. Все остальные использовали или хотели использовать его.
