Сазонов немедленно связался с Маркизой и поинтересовался у нее, известен ли ей упоминаемый адрес. Маркиза тут же подтвердила, что девочки по этому адресу выезжали, и неоднократно.
Удивительно, как это не зафиксировала «наружка»? Как сказал Конфуций, порой мы видим многое, но не замечаем главного.
Судя по данным, обычная пятиэтажка на рабочей окраине – хрущоба, похожая на десятки таких же вокруг. Обычный подъезд, обычный этаж, на котором четыре квартиры: две однокомнатные, двухкомнатная и трехкомнатная. Установщик по заданию Сазонова проверял двушку. Однако выяснилось, что он отработал по адресу формально, использовал для проверки только данные жилконторы, а не личный сыск: своими ногами не потопал, глазами не посмотрел, ушами не послушал. Отписался, что адрес чист и никто из подозреваемых его ни разу не посещал. Доверившись установщику, коллеги Сазонова (да и он сам!) к записям прослушки и к результатам видеонаблюдения отнеслись недостаточно внимательно.
Попеняв себе за нарушение принципа «доверяй, но проверяй», Сазонов лично поехал в адрес. Представляясь сотрудником МВД и используя свою безотказную «мурку», он под предлогом проверки паспортного режима обошел все квартиры в подъезде и поразился сделанному открытию. То, что он считал четырьмя отдельными квартирами на интересующем его этаже, оказалось одной большой коммуналкой. То есть юридически четыре квартиры существовали в документах ЖЭКа как отдельные жилые площади, а де-факто были скуплены земляками Майкла и объединены в одну квартиру, занимающую целый этаж. Внутри квартир были прорублены двери, позволяющие переходить из одной в другую, не выходя на лестничную площадку. Сбивая наружное наблюдение с толку, войти в эту общую квартиру можно было безо всякого труда через любую из четырех дверей и выйти обратно совсем из другой.
Обогащенный этим новым знанием, Сазонов вернулся в Контору и стал заново просматривать кадры видеозаписей и материалы фотосъемки. Просмотрел все с предельным вниманием, но никаких камбоджийцев или вьетнамцев, кроме тех, кто прописан в адресе, на фото и видео не обнаружил. Однако его внимание привлек статный темноволосый мужчина, однажды зашедший в подъезд и спустя какое-то время вышедший из него обратно. Он был явно восточного типа, но чертами лица скорее напоминал таджика или узбека, да и ростом был значительно выше всех известных Сазонову представителей Юго-Востока – все они были низкорослыми, не выше метра шестидесяти, то есть едва доставали Сазонову до плеча. А этот незнакомец, судя по снимкам, был вровень с любым рослым европейцем…
И еще одна молодая женщина с рыжими волосами показалась Сазонову подозрительной. Она тоже была довольно рослой, большеглазой и тоже смахивала на жительницу Средней Азии.
Ни на что особо не надеясь, Сазонов предъявил фото незнакомца и незнакомки трем «оборотням» и Маркизе.
Арестованные менты, помявшись, признали в мужчине так долго разыскиваемого Майкла – Иенга Манго. А Маркиза, хотя самого Майкла в глаза ни разу не видела, сказала, что девушка на фото – это землячка камбоджийца и его возлюбленная по имени Анна, которую ей как-то издалека показал ее любимый мент Витя.
Во время опознавания фотографий Сазонов вдруг вспомнил, что видел однажды этого рослого черноволосого парня с милиционерами из Шереметьевского линейного управления внутренних дел. Этот парень сел к ним в «жигули», и Сазонов с операми долго висели у них на «хвосте», пока на подъезде к аэропорту их самих не тормознул гаишник. Чтобы не потерять «жигули» из виду, Сазонов торопливо предъявил гаишнику спецпропуск с красной полосой. Гаишник козырнул и отпустил их, но когда они нагнали жигуленок, черноволосого парня в нем уже не было. Менты успели где-то незаметно его высадить.
