– Я сама себе – слово царское. Ну, это мы посмотрим! Что ты долго возишься с прической?
– Готово. Какое платье прикажешь подать к завтрашнему празднику?
– Завтра не платье, а латы, меч и копье!
И она сделала резкое движение рукой, как бы рассекая мечом воздух. Под тонкой кожей заиграли хорошо развитые мускулы.
– Я завтра еду с отрядом своих амазонок. Пусть знают все иностранные соколы и орлы, что дочери атлантов владеют копьем и мечом не хуже их воинов. Может быть, это отобьет у них охоту брать в жены амазонку[5].
Протянув плащ под правую руку, она свободным движением закинула конец его на левое плечо.
– Заколи на плече! Опять волочиться будет, – ворчливо сказала Ца и подала Сель булавку, сделанную из красной яшмы в виде человеческого сердца, пронзенного золотой стрелой.
Сель улыбнулась, взглянув на этот древний символ несчастной любви. Брошь была сделана рабом Адиширной-Гуанчем, ваятелем и придворным ювелиром.
– Что делает Адиширна-Гуанч? Как его Золотые Сады? Он успеет их закончить к празднику?
– Говорят, все готово. Он там, в садах.
– Я пойду посмотреть на его работу!
– Что ты, Сель!.. – замахала руками Ца. – Отец строго запретил входить в Золотые Сады, пока они не будут окончены. Завтра их откроют, тогда смотри сколько хочешь!
– Я потихоньку!.. У меня есть ключ.
– Ни один ключ не подходит к замкам, открывающим Золотые Сады.
– А мой подойдет!
Ца подозрительно посмотрела на свою воспитанницу.
– Откуда он у тебя?.. Уж не сам ли Адиширна-Гуанч преподнес его тебе?
– А хоть бы и так! – И, рассмеявшись, Сель обняла Ца. – Идем со мной, моя старушка…
Ца была обезоружена лаской своей любимицы.
– А вдруг отец придет туда и застанет тебя?
– Он сейчас занят своими государственными делами. Вот что: пройдем к нему и посмотрим, что он делает. Если у него с докладом Шишен-Итца, то можно бродить безопасно в Золотых Садах хоть до утра.
Ца неодобрительно покачала головой, но поплелась, ковыляя, за девушкой.
III. Гуан-Атагуераган, царь Атлантиды
Царь занимался государственными делами в длинной, узкой комнате без колонн. Стены были покрыты бронзовыми барельефами, изображавшими подвиги царей Атлантиды. Низ стен, на высоте двадцати локтей, был увешан цветными коврами с вытканными сценами из мифологии. Над самым потолком сквозь квадратные окна виднелось звездное небо. Другой ряд окон выходил во внутренние помещения дворца, на второй этаж. Сюда и забралась Сель со своей нянькой и заглянула вниз из-за шелковой занавески окна.
Гуан-Атагуераган сидел у узкой стены в конце коридорообразной комнаты на высоком троне из драгоценного дерева. Спинка трона украшалась золотым диском солнца. Львиные лапы, вырезанные из слоновой кости, поддерживали ножки трона.
По одну сторону стоял в длинной черной одежде один из жрецов – Вестник Солнца, который совершал объезды владений Атлантиды.
По другую сторону – любимый жрец царя – Шишен-Итца.
У трона на разостланной по мозаичному полу шкуре пещерного медведя лежал на животе раб-скорописец.
Перед ним стоял небольшой пюпитр с листами папируса, тушью и кисточкой.
Царь сидел, устремив неподвижный взор в пространство, и медленно диктовал.
– Пиши: «Я – царь, могучий, почитаемый, исполин, первый, сильный, отважный, лев и богатырь Гуан-Атагуераган, могущественный царь, владыка Атлантиды. Я – непреодолимое оружие, разрушитель городов, попиратель врагов, царю Уруазала, поднявшему восстание против власти моей, – гнев мой падет на тебя.
