Последний день лета - страница 24

– Пара-па-пам-па-пам! Чип и Дейл! Че-то там такое! – фальшиво спел Крюгер на мотив популярного мультфильма Уолта Диснея, после чего захохотал. Как показалось Пуху, несколько истерически.

Новенький снова окуклился, и на Крюгера никак не отреагировал.

– Ладно, поняли, реально, что случилось? – Витя резко оборвал свою арию.

– Ничего, – буркнул Новенький и побрел обратно в сторону школы.

– Погоди, Степа. Давай ему расскажем. Одна голова хорошо, а две лучше!

– Три головы, – поправил Крюгер. – Правда, вы оба дебилы, так что реально получается на двоих как одна голова.

Пух извиняющимся тоном сказал Новенькому:

– Он просто, ну, всегда такой. Надо ему рассказать!

Новенький слабо кивнул, и они пошли по Буденновскому проспекту в сторону цирка. На следующий урок – ОБЖ – можно было опоздать или вовсе не приходить: военрук Сергей Семенович по кличке Эсэс ненавидел собственный предмет, кажется, еще сильнее, чем ученики.

Пух сбивчиво рассказывал Крюгеру о стычке с Сисей; Витя бегал кругами, выкрикивал ругательства и угрозы и блестел очками. К концу короткого рассказа он пришел в натуральное неистовство.

– Ладно, поняли, по натуре хорошо, что рассказали. Что б вы без меня, блять, делали!

– Почему? – вдруг спросил молчавший до того Новенький. – Ты их знаешь?

– Этих не знаю, понял, так других таких же знаю, – неопределенно сказал Крюгер. – Не ссать, я с вами завтра пойду. Ситуация под контролем!

Фраза была подозрительно похожа на цитату из какого-нибудь видеосалонного боевика, но выбора у Пуха не было – Крюгеру необходимо было довериться вопреки всем сомнениям. Если существовала хотя бы мизерная вероятность, что Витя поможет разрешить ситуацию с гопниками, ее необходимо было использовать. А пропадать – так всем вместе! В том, что придется именно пропадать, Аркаша всё сильнее уверялся с каждой минутой. За последние несколько часов он перебрал все возможные варианты развития событий – и ни один из них не мог закончиться ничем хорошим. Как показал опыт мужчины с баллоном, на помощь прохожих и жителей Немецкого дома рассчитывать не приходилось. Не прийти на стрелку? Отпадает: старшаки всё равно их выследят и изобьют. Рассказать родителям? Отпадает: они слишком увлечены Взрослой Хреновней по телевизору – а если бы и не были увлечены, то что бы они сделали? Сися был на голову выше его отца, а Бурый – в два раза шире. Пойти в милицию? Ну уж нет: милиция легко могла доставить куда больше неприятностей, чем районные гопники. Кроме того, ничего ведь еще не произошло – да, их с Новеньким слегка помяли, но дети ведь всё время дерутся… Пух вздохнул. И вздрогнул, потому что Крюгер со всей дури хлопнул его по плечу.

– Не ссы в трусы, Пуханыч! Я порешаю. Пацан сказал – пацан сделал!

Они развернулись и пошли обратно к школе, где уже подходил к концу урок ОБЖ. Питона, следовавшего за ними на небольшом расстоянии, так никто и не заметил.

А слух у Питона был превосходный. Школьный фельдшер всегда ему это говорил.

Бурый рассказывал долгую и бессвязную историю про одного хоря (т. е. девушку) из Вешенской, которому один его знакомый тип напихал в каску, но Сися не слушал. Слава, как его звали согласно свежеполученному паспорту, открывал-закрывал бензиновую зажигалку «Zippo»; всё, что буровил его товарищ, тонуло в мерном клик-клик, клик-клик, клик-клик. Мысли Сиси были далеко от их пропахшего кошачьей и человечьей ссакой двора, от старой покосившейся беседки, в которой они сидели, от нехарактерно для сентября душной ночи и уж тем более от недоделка Бурого.