– Постой… Ты считаешь, что мое произведение об одиноком мечтателе пустое?! – возмутился Леонид.
– К сожалению – да, – простенько ответил Виталий, кивнув головой, – оно у тебя воспевает его так, словно он против коллектива, а его фантазии придают ему особенность. А ты возьми, да и отправь его на производство, чтобы его мечтания послужили окружению! Пусть он выучится на инженера, и применит абстрактное из головы, в конкретный труд.
– Простой труд?! – возмутился Леонид, сверкнув глазами, – тогда он станет таким как все, а это…
– Простите, а о чем вы говорите? – вмешалась Аня, делая пометки у себя в тетрадке.
– Об абстрактном и конкретном в литературе, Анна Владимировна, – ответил лысый мужчина, – добрый вам вечер, ребята! Вы сегодня с кавалером?
– Да, это Ярослав, – ответила Аня.
– Здравствуйте, – произнёс я, – у вас занимательная беседа, разрешите я добавлю от себя, как представитель солдатского коллектива.
– А вы сами литератор?! – вмешался Леонид, схмурив брови.
– Нет, просто мы в армии любили почитать все вместе, – ответил я.
– Тогда как вы можете рассуждать…! – начал худой литератор, но был схвачен за правую руку Виталием.
– Прошу, продолжайте! – перебил он, – я изучаю мнения рабочих в городе и крестьян в селе, но с военным говорю впервые.
– Признаюсь, правы вы, Виталий Николаевич, – продолжи я, переводя рукой с одного автора на второго, – литература должна служить и помогать коллективу. Мы в армии, когда вместе читали Островского, после в лёгкую проделывали марш броски на десятки километров, чувствуя насколько силён Корчагин, и что мы, живущие после трудов таких людей, должны стать ещё сильнее. А если бы читали упадническую историю, то и на пятом километре языки на плечо повесили.
– Браво! – обрадовался Виталий, – слышал, Лёня, что новое поколение говорит?! Вот и пиши так!
– Посмотрим, что Уваров скажет! – обидчиво ответил второй писатель, – он в литературе понимает куда больше!
В это мгновение дверь распахнулась, и за моей спиной раздался раскат приближающихся сапог, который заставил окружение смолкнуть и заострить внимание на госте. Внезапно чья-то рука по-армейски рухнула мне на плечо, и раздавшийся молодцеватый баритон заставил меня обернуться.
– Товарищ, разреши упасть рядом? – произнёс молодой человек, в классическом костюме. У него были стройные скулы, голубые глаза, выбритые виски, и зачёсанные назад светлые волосы. – Всюду занято, а мы с тобой, похоже, родственные души.
– Конечно, товарищ, падай рядом! Ярослав Мельников, – ответил я и протянул руку, когда он сел.
– Рад знакомству, а я…, – начал гость, но его перебил Леонид.
– А вы кто будете?! Новый литератор?! – воскликнул он, усмотрев конкурента.
– Нет. Уваров я, Анатолий Александрович, – ответил гость, глядя на меня и Аню. – Но вы про меня и так наслышаны, уважаемый Леонид Валентинович.
– Ах! Как я мог вас не признать, дорогой товарищ Уваров, – хвалебно продолжил стройный литератор. – Давно хотел увидеть вас! Как вы в прошлом месяце этого писаку Андреева, этого антисоветчика, в своей колонке вздули, загляденье! Ему и на глаза стыдно показываться, потому как…
– Вздувать в мои привычки не входит, – отрезал Уваров, ударив пальцем по столу. – А раскритиковал я товарища Андреева за ошибочное представление об отдельных моментах правления Ивана Грозного. Не присутствует он, потому как вторую неделю работает в государственном архиве, чтобы составить новый план написания, и художественно передать ту эпоху.
