В тот самый момент и появился перед ним понурый, обреченный схимник. И стоял он, взирая на этих нечистых. Но как ни странно, перекреститься ему не хотелось, потому что что-то странное происходило в душе его. И понимал он, что не случайно провидение его сюда привело. И Демон его в тот самый миг заметил, и по тому, как неожиданно он свой монолог оборвал, заставил он беса на себя пристальнее взглянуть.
– Кто он такой и зачем тут появился? – спросил в тот самый миг Демон у сведущего приятеля своего. А тот и на самом деле знал все.
– А это и есть князь Мстислав, только уже в самом конце жизни своей, а тогда в середине мы его видели, вот и ушел он от мира в свои воспоминания и размышления, смирился он и к Богу своему взор обращать все чаще стал. Хорошо, что в самом конце опомнился и понял, что глупость это полнейшая. Но с Алексом нашим не произойдет такого. Он все чаще пытался сократить имя нового князя, потому что так ярче было, – а ведь богу душу свою хотел отдать.
Но они снова перенеслись на несколько лет и оказались в другом времени. И бес готов был искушать своего собеседника такими вот трюками.
Ничего не ответил на это князь, только усмехнулся он.
Может, он и спас бы жизнь свою, только в те минуты все про него позабыли, и никто не думал о том, какой жалкий и несчастный финал его поджидал потом, хотя в начале он был так уверен в том, что правильным путем идет. Но даже среди народа божьих угодников помнят недолго, – смеялся над ним, вполне довольный тем, что увидел, бес.
– Он всегда рвался к большим делам, – читал в это время невидимую для человеческого ока летопись демон, он узрел именно то место, где о Мстиславе было написано, – и не было на Руси земли, которая не хотела бы иметь его у себя князем, и не любила бы его. И не может вся земля русская забыть его доблести. Это что, несправедливо? – спросил он удивленно.
– Только наполовину, – отвечал ему бес, не обязательно верить тому, что летописец из любви, ненависти или по велению другого князя написать может.
И в этих словах был свой резон, но как все было на самом деле, никто больше сказать не мог.
– А уж не Александровой ли летописи ты кусок прочитал? – спросил бес, и невозможно было понять, шутит ли он или говорит серьезно.
– Ничего я не перепутал, о Мстиславе это сказано, но в этом они очень похожи.
А схимник все еще стоял перед ними, прислушиваясь к их спору, хотя думал он о чем-то своем далеком, одному ему ведомом. Но понять, что их волновало и тревожило в тот момент, было очень трудно.
И Демон ласково к нему обратился, и заговорил о том, о чем бес никогда не говорил:
– Ты горевал о том, что только дочь у тебя родилась Александра, но она станет матерью самого мужественного, самого прекрасного из русских князей, его будут помнить, даже когда забудутся все остальные. И святым он прослывет, и грешным, но останется самым прекрасным.
Эти слова схимник услышал. Только он все еще смотрел на уходящего князя: и в свете луны в длинных одеждах он в длинных своих одеждах стройнее и выше казался.
– А приведи сюда Александра, мы так много о нем говорили, что мне захотелось на него взглянуть.
