– Я там сушилку с бельем тебе в комнату поставила, ты же не против? Она мне в моей комнате мешает, мне надо сторис запилить. А фон зашкварный получается.
Понял, но не всё… Велик и могуч русский язык… или это был не русский?
Я кое-что решил проверить. Распахнул одежный шкаф в прихожей и стал проводить там ревизию. Так и думал! Форма МВД, женская, только кантики на погонах не красные, а синие, как раньше у наших следаков. Это, получается, не следак, а следачка? Ну и дела-а!
Это с ней я живу? Ха! Вот так номер… А мы с ней как? Того или…
– Ну ты чего встал? – снова выплыла Барби. – Можешь меня сфоткать, плиз, а то на автоспуске кринжово получается.
На каком языке она вообще говорит?
– Да, конечно, – отказываться не стал, сделал вид, что все понимаю.
Она сунула мне в руки телефон и потянула в свою комнату. Ладонь сжала устройство, а память подсказала – «Айфон». Модный. Последняя модель.
Я зашел в ее комнату. И в голове вспыло имя девчонки: Машка. Уже что-то…
Если по разным комнатам живем, значит, мы с ней не того… Машка же тем временем взяла букет цветочков и встала, выгнув спину и отклячив попку. Позировала на фоне распахнутого окна.
Я щелкнул и протянул ей «айфон».
– И все? – вскинула изящную бровь девчонка. – Рили?.. Один кадр? Из чего мне в пост выбирать?
– Пленку экономить надо, – хмыкнул я.
– Что экономить?
– Шутка…
– Ай, ладно, обойдусь без тебя, – отмахнулась она, уже уткнувшись в телефон.
Стала разглядывать кадр – и разулыбалась.
– О! А ничё так получилось… Зачётненько. И главное – с первого дубля.
Пару секунд она молча залипала в экран, потом заговорила, не отрываясь:
– Слушай… а что бы такого под сторис с цветами поставить? Я тут парочку придумала…
– Ну-ну, – буркнул я, скосив взгляд.
А что я ей отвечу, если пока понял только про цветы, которые и так сам видел?
– Вот смотри:
«Ну вот… кто-то знает, как поднять настроение.»
Или: «А день-то начался неожиданно приятно.»
А может, так: «Бывает, просыпаешься – а тебе уже цветы. Просто потому что ты – это ты.»
– Напиши, что цветы подарил Миша – и не парься, – посоветовал я.
– Какой ещё Миша?
– Ну, Петя. Не знаю… Кто там тебе гербарии приносит.
– А ты будто не в курсе? Я же сама их покупаю.
Ну, тут я уже не выдержал:
– Зачем, Маш?
Она закатила глаза, как училка перед двоечником:
– Ой, Макс… Ты чего такой тугой? Женщина должна быть обожаемой. И недоступной. Кому нужна та, за которой никто не бегает? Жиза, понимаешь?
– Угу, – соврал я.
– Вот выцеплю себе нормального мужика и свалю, наконец, из этой дыры, – мечтательно проговорила Машка, поправляя волосы и разглядывая себя в зеркале с таким видом, будто и правду готова была вот-вот замуж выскочить за первого встречного «принца».
– Нормальная хата, – пожал я плечами. – Тараканов же нет?
– Да я не про квартиру, я про город. Я про вообще. В Эмираты хочу.
– А отрабатывать? Три года положено, ты и года не отбарабанила.
Я уже вспомнил – Машка Ситникова училась со мной в одном взводе. Академия МВД, поступали от Новознаменска. После выпуска всех нас по распределению сюда и сунули.
Машка всегда была падка на красивую жизнь. В мужиках ковырялась, как в котлетках – всё не то. Не её уровень. Ей надо, чтоб сразу с кошельком, с машиной и без пивного пуза. Желательно с домиком у моря.
А как оказались с ней под одной крышей – это история простая. Когда после выпуска искали съёмную квартиру, подвернулась дёшевая двушка. Без риелторов, без наценок. Только одно условие – сдать хотели исключительно молодой бездетной паре.
