Последний император России. Тайна гибели - страница 20

На это можно возразить: на издевательские насмешки в глазах Романовых Юровский так и ответил! Сказал: не думайте, что я не знаю, как сделать высокохудожественное фото! Но мне это не нужно! Мне нужна предельно простая фотография, где видны лица каждого из вас – и всё! Она должна быть некрасивой, эта фотография! Я этого и добиваюсь. Ваша групповая фотография нужна не для того, чтобы на вас кто-то любовался. Она нужна для того, чтобы все, кто ее увидит, поняли, что вы живы. И еще они должны увидеть, что вы – арестанты.

Но все дело как раз в том, что и линейная композиция не была достигнута! И не все лица попадут в объектив! Анастасии в кадре точно не будет видно. И вот этого быть ну никак не могло. Не могло случиться так, чтобы Юровский, оставив бесплодные попытки расставить и рассадить Романовых, в сердцах плюнул и махнул рукой: да стойте вы как хотите. Хотя бы не расползайтесь по углам, пока я хожу за фотоаппаратом…

Есть еще несколько очень серьезных возражений против версии с «фоторасстрелом». Если бы всё так и было, то Юровский обязательно сказал бы об этом, чтобы лишний раз подчеркнуть свою роль в расстреле: «Всё я организовал! И „фоторасстрел“ придумал тоже я! Кто, кроме фотографа, мог до такого додуматься?»

Но не похвастался Юровский. А заявить задним числом, заявить, что «фоторасстрел» был, он не мог, потому что все-таки он был фотографом. Не знаю, насколько хорошим, но в любом случае его профессиональных навыков хватало, чтобы понять: версия «фоторасстрела» не выдержит критики. Но вот пожалеть о том, что эта идея не пришла ему в голову в ту ночь, – это могло с ним случиться. Эх, мог сокрушаться Юровский на старости лет, если бы я тогда догадался сказать им о фотографировании, глядишь, и не было бы столько шума, столько крови…

И последний довод. Автор спросил профессионального фотографа, позволяла ли фототехника начала XX века сделать с расстояния менее четырех-пяти метров фотографию группы из одиннадцати стоящих в ряд людей? При этом освещение комнаты – одна тусклая лампочка под потолком. Ответ специалиста был категорически отрицательным. Тогда автор задал второй вопрос: а если в ряд стоит семь человек? Ответ фотографа был тем же.

А стульев было все-таки не два, а три. И вот почему. Николай II пришел в комнату с сыном на руках. Одна из причин, по которой Юровский распорядился принести стулья, – необходимость того, чтобы царь не прикрывал свою грудь сыном. Но если стульев будет два, то бывший царь может сесть на один из них с сыном на руках. А второй стул займет Александра Федоровна. Что тогда делать? Приказать царю: посадите ребенка, а сами встаньте? Можно, конечно. Но это опять-таки ненужное в данный момент принуждение. Вот если принести три стула, тогда старшие Романовы и Наследник займут стулья очень ЕСТЕСТВЕННО. И грудь царя при этом откроется для прицеливания.

Итак, выводы. Обреченные на смерть были размещены в комнате в два ряда. В первом ряду, примерно в одном-полутора метрах от восточной стены и примерно в четырех метрах от входной двери, располагались Александра Федоровна (у окна), далее три старшие дочери, далее Николай Александрович и Алексей Николаевич. Во втором ряду находились: Демидова (у северного косяка двери), далее Анастасия, затем Харитонов и Трупп. Из-за того, что в углах комнаты находились столбы арок, один из них стоял перед аркой. Доктор Боткин стоял позади кресла Алексея Николаевича, чуть впереди Труппа и ближе к северной стене. В итоге второй ряд обреченных не был прямым, в направлении от южной стены (с окном) к северной второй ряд отклонялся вперед.