Большую часть багажа занимал груз: пара грузовиков, пара боевых бронированных машин, джипы, оружие, боеприпасы, горючее, вода, провизия и даже пара контейнеров с золотыми слитками – плата наемникам. Золото, единственный металл, который все еще имел хоть какую-то ценность, но и его платежеспособность падает день ото дня. Еда и горючее становятся все дороже и дороже, а человеческая жизнь уже почти совсем ничего не стоит.
На верхней палубе в страшной тесноте расположились сорок человек боевой группы штурмовиков. Сборная солянка, конечно; тут и бывшие десантники, и морячки, и пехотинцы. Кресел всем не хватило, многие сидят на сваренных наспех металлических лавках, установленных вдоль фюзеляжа самолета, а некоторые – прямо на полу салона, подстелив под задницы резиновые коврики.
Вообще-то, самолет изначально был рассчитан вместить до сотни пассажиров с максимальной роскошью и удобствами, но никто из конструкторов даже в страшном сне не предполагал запихнуть их на верхнюю палубу, изначально предназначенную только для экипажа.
Джон быстро пошагал по проходу в сторону кабины. Его место рядом с генералом, в кресле второго пилота.
Дверь в кабину отсутствовала, для снижения веса самолета демонтировали и ее тоже. Впрочем, опасаться угона не было смысла. А зачем тогда нужна эта дверь? Лучше положить пару лишних галлонов питьевой воды.
Шеридан отдернул легкую шторку из парашютного шелка и вошел в кабину. В глаза сразу бросилось обилие приборов непонятного назначения, несколько больших сенсорных экранов, тысячи и тысячи всевозможных ручек и переключателей.
Аж глаза разбегаются! Как во всем этом можно разбираться?
Джон с немалым трудом и осторожностью забрался в кресло, защелкнул ремни, кивнул генералу – мол, все в порядке, надел наушники.
– Вы устроились, Шеридан? Можем взлетать?
– Да, господин генерал!
Оказывается, чтобы ответить, нужно нажать кнопку на штурвале. Пришлось повторить:
– Да, господин генерал!
– Тогда, с богом!
Макферсон принялся быстро щелкать тумблерами, как показалось Джону, совершенно хаотично и бессистемно. Двигатели взвыли громче, корпус самолета ощутимо завибрировал.
– Башня, вызывает борт номер четыре. К взлету готов!
В наушниках что-то громко зашипело, захрипело, а затем вновь появился голос генерала:
– Борт эхо-четыре-браво, взлет разрешаю. Счастливого пути!
Джон непонимающе уставился на генерала.
Что за цирковое представление?
– Оборудование командно-диспетчерского пункта сожгло ЭМИ (прим. электро-магнитный импульс) во время вспышки Юпитера. Даже если бы там сейчас и был дежурный, он все равно не смог бы нас услышать и ответить. Понимаешь?
Джон растеряно кивнул.
– Так что приходится самому отдуваться, – усмехнулся Макферсон, – есть установленный протокол, нарушать который нельзя. Иначе лицензию отберут.
Какая, к черту, лицензия? Старик совсем сбрендил? Что за странные девиации?
Макферсон щелкнул еще одним тумблером, и лайнер слегка вздрогнул, а затем плавно покатился по взлетно-посадочной полосе, постепенно набирая скорость. Это стало понятно по убегающей назад разметке. Полосу расчистили и подлатали насколько смогли за два дня, и все же ее состояние не было идеальным. Когда колесо касалось очередной выбоины или трещины в бетоне, самолет слегка потряхивало. Чем сильнее разгонялся лайнер, тем чаще встречались выбоины, вибрация очень быстро стала непрерывной.
