Короче говоря, заглушили машины, сидим, ждем посыльного, слушаем свист ветра и шорох песка о железные бока суровой военной машины. Минут через пять прискакал Чекист на УАЗике, забрался в и без того переполненный до отказа салон броневика, содрал с лысины самодельную чалму и какие-то стремные очки, откашлялся и хрипло сообщил:
– ЧП (прим. Чрезвычайное происшествие), Родион Сергеевич, три автомобиля отстали от колонны. Пытался искать, чуть сам не заблудился. Не видно ни черта! Пришлось возвращаться.
Эмиссар с грустью поглядел на песочную круговерть за окном и велел:
– Ждать! Закончится буря, организуем поисковую. А пока ничего не предпринимать.
– Есть! – бодро откликнулся политрук и покинул броневик, опять напустив полный салон пыли.
Теперь ворчали и отплевывались все. Намертво зажатая в угол спинкой сиденья и мощным торсом сержанта, я понимала, что долго не выдержу пытки теснотой. К тому же очень сильно разболелась голова. Наверное, от недостатка кислорода и сугубо мужских запахов военной формы, сгоревшего пороха, сапожного крема и паршивой солярки. У нас в скорой пахнет совсем по-другому; не сказать, что благоухает фиалками, но вполне сносно.
Смыться бы отсюда. Вот только как покинуть машину, не побеспокоив остальных? Да и как я найду «скорую» в этой песочной кутерьме?
Никаких мало-мальски стоящих идей в моей пустой голове не возникло, так что рассудила философски – дергаться смысла нет, буду терпеть. Ну и Быков очень уж строг, нахмурил брови и сидит, как сыч на току. Кто-то из ребят попытался закурить, Эмиссар так гаркнул на него во всю мощь своих богатырских легких, что насмерть перепуганный сержантик смял едва тлеющую сигарету прямо в кулаке. Наверное, он бы ее и съел с перепугу, если бы приказали. Но дополнительных распоряжений от начальства не поступило, так что он просто высыпал махорку в собственный карман и равнодушным взглядом уставился в окно. Делает вид, что не при делах.
Я невольно зауважала Быкова за непререкаемый авторитет среди подчиненных. Мне до такого уровня еще расти и расти. Что ни говори, а мужик видный и симпатичный. А что строгий, так с подчиненными по другому нельзя. Враз распустятся и слушаться перестанут.
Не успела я до конца погрузиться в свои фривольные мысли, как была самым бесцеремонным образом оттуда извлечена.
– Вот что, друзья мои, – заявил Эмиссар, немного поразмыслив, – сколько ждать окончания бури – неизвестно, поэтому постарайтесь поспать, пока есть такая возможность. Днем нам всем будет не до сна, так что не упускайте момент отдохнуть.
Легко сказать, а ты попробуй усни в переполненном салоне, когда снаружи свистит ветер и шуршит песок. Стоит закрыть глаза, фантазия тут же рисует живописные картины погребения заживо под огромным барханом, исполинских монстров, царапающих когтями по железу, и другие картины неминуемой гибели всей экспедиции.
Я вертелась и крутилась на жестком сидении минут двадцать, прежде чем нашла более-менее терпимую позу и хоть немного прикорнула. Нет, я не уснула по-настоящему, просто впала в какое-то странное оцепенение и забылась на полчасика тревожным сном, полным хаотических и совершенно бессмысленных грез.
***
– … ни при чем, – сказал Аркадий Валерьевич чуть громче, и я моментально проснулась.
Судя по всему, уснуть удалось далеко не всем, и от нечего делать пассажиры броневика принялись потихоньку перешептываться. Диспут плавно перешел в спор, начало которого я бессовестно проспала. Впрочем, не думаю, что пропустила слишком много, чтобы не понять по контексту о чем идет речь.
