Михаил видел ноутбук только один раз в жизни, да и то издали. Очень хотелось своими глазами посмотреть на знаменитые компьютерные игры. Но, увы, не повезло…
А телики все еще живы, как ни странно. Правда эфир давным-давно пуст, не вещает никто. Даже в Столице последняя радиостанция сдулась. Но зато всегда можно разыскать флешку со старым фильмом, и ткнуть в USB разъем. Это куда интереснее столичных новостей, хотя все фильмы уже давным-давно пересмотрены по несколько раз, а некоторые фразы даже выучены наизусть.
В шесть вечера звякнул рельс. Подъем! Для кого звонили, если все давным-давно на ногах? Кто четыре часа поспал, а кто всего два. Жарко!
Подошел Франсуа, довольный как слон, угостил сигаретой и похвастался новой фарой. Оказалось, выпросил у «Самого». Надо же, не побоялся к Эмиссару пойти и «настучать» на этого жмота и крохобора коменданта.
Михаил к Родиону Сергеевичу ни за что не пошел бы, в крайнем случае, отправил бы Иваныча. Он – мужик серьезный, внушающий уважение и расположение. У такого Эмиссар сам спросит, – «а не нужно ли чего?» А Михаил в свои двадцать три года выглядит как подросток. Ростом не вышел, худой – кожа да кости. Если бы не Иваныч, ни за что бы в экспедицию не попал.
Однако взяли, – «за врожденную любовь к технике и мастерство вождения». А как ему не быть, мастерству, если с шестнадцати лет за баранкой. Батя на своем тральщике в море, а дома жрать нечего.
А водилам, между прочим, спецовка положена, талоны на муку дают, солонину из тюленя. А главное – сигареты выдают ежедневно. Это ходовой товар, всегда обменять можно. Да хоть у того же Иваныча – на патроны, тушенку или шоколад для младшей сестренки. Малая она еще, ничего не понимает, а сладкое любит. Только сахар нынче очень дорого стоит. Его еще попробуй достань, только у «перекупов» на базаре и водится…
Патроны для «Калаша», так вообще универсальный товар в эмигрантских гетто. Оружие в каждой семье есть. А как без него? Времена такие, что без автомата в доме не выжить. А в Метрополии с оружием открыто ходить запрещается, разрешение на ношение нужно получать от властей. «Городовые» для острастки могут в кутузку на пару дней закрыть. Потом выпустят, конечно, и даже ствол вернут, но патроны, изъятые при задержании, могут прикарманить. Плечами пожмут, и скажут: «Так и було. Шагай паря, пока ноги ходють и ветер без камней».
Вот и получается, что смысла их копить, никакого нет, потому как «обрез» у Мишки не был официально зарегистрирован, и по малолетству никто ему разрешения не давал.
Подошел Иваныч, что-то бормочет под нос.
– Иваныч, ты чего? – спросил Михаил.
Тот смеется.
– Песенку напеваю.
– А что за песня? – удивился Михаил.
– Про Африку.
Михаил озадаченно замолкает.
В Африке акулы,
В Африке гориллы,
В Африке большие злые крокодилы,
Будут вас кусать,
Бить и обижать,
Не ходите дети в Африку гулять.
Откуда в пустыне акулы? И кто такие «гориллы?» Наверное, мутанты новой волны…
Жара все-таки немного начала спадать, Михаил взглянул на массивный градусник, прикрученный к бензовозу. Точно, снизилась на пару градусов. И все-равно слишком много.
Сорок шесть в тени, да это же с ума сойти можно!
Проклятая жара! Проклятая Африка!
***
После ужина на построение личного состава даже комендант и врачиха пришли. Эмиссар речь толкнул. Диспозиция такова: за ночь проехали триста километров, впереди еще черт-те сколько.
