– Кто он? Ради кого я четверых в Эльбурге оставила? – женщину переполняет горечь и судя по скрипу зубов ярость.
– А ты сама посмотри! – безымянный чувствует, как кто-то аккуратно берёт его за ладонь и поворачивает её тыльной стороной к верху. – Теперь поняла командор?
Ответом старцу сослужил лютый поток непристойных ругательств, ставших последним, что ещё донеслось до потухающего сознания.
Вокруг повозки алхимика собрались почитай все «скарабеи» гуляй города. Что встал кругом внутри местами уцелевшего частокола в нескольких лигах от проклятого города у добротных развалин трактира. Чья вывеска в виде гнола с кружкой сиротливо болталась на уцелевшей цепи у ещё держащихся на кованых петлях дубовых дверей.
Не смотря, на позднюю пору, погрузившую и без того лишенные солнечного тепла снедаемые земли в кромешную тьму, едва разгоняемую масляными светильниками и двумя кострами под уцелевшей кровлей самого постоялого двора каменных стен, до кучи пронизанную нарождающейся вязкой туманной хмарью. Едва ощутимой пеленой, что к середине ночи грозила окрепнуть настоящим сырым саваном. Не слышалось привычных перекрикиваний дозоров и сладкого запаха готовящейся еды.
Весь люд, все скарабеи, единой толчеей объяли экипаж, не пыхтящий привычно тремя трубами. Толпа шла тихими шопотами и пересудами, рьяно обсуждая сегодняшнюю вылазку в Эльбург, стоившую им четверых сподвижников и с каждым мигом разговоры приобретали повышенные тона, грозя перерасти в свару.
– Вот на кой полезла она туды? – пыхтел сварливо трубкой Альберт. – Ради какого-то доходяги, что и до утра то не доживёт?
– Еле ноги унесли! – кивал ему Раль, лет тридцати одноглазый воин в тяжёлой кольчуге под чёрным сюрко и плащом, заросший двухнедельной щетиной и длинными серыми волосами. – Бросились в самое пламя почитай со всем проклятущим городком на пиках померились. – в доказательство своих слов он постучал кулаком по упёртому в землю щиту, добротно помеченному следами когтей.
– Но! Ишь хлеборезки свои раззявили. – гаркнула на них Лелианна привычно играющаяся со своим клинком. Девушка стояла, опершись спиной о дощатую стену дилижанса ставшего центром всеобщего внимания.
– Мы люд вольный раз хотим то и ответ получим. – тихо так, но уверенно ответил ей Томас. Кривоногий здоровяк в длинном чешуйчатом ламелляре с солидным палашом в одной руке, тискающий бацинет с кованым забралом другой. Былой кавалерист ландскнехт с широким посечённым лицом гневно хмурил кустистые брови.
– Коли вольный то и топай себе в обратку, покуда потроха на клинок не намотали. – сквозь зубы бросил Эйк. Хоть левая рука юноши и висела на перевязи, вылазка тоже обошлась ему не столь дешево.
Вид былой послушник, что стоял рядом с Лелианной, опустив правую на рукоять бастарда в ножнах, имел весьма грозный. И от его слов далеко не тщедушный кавалерист замялся, прекрасно зная, что весь его раздольный и кровавый опыт конного ландскнехта и рядом не валялся с орденской выучкой паренька. Да и Дафна низкорослая но широкая в кости воительница огненно-рыжих волос, тугого хвостика и расписанного веснушками лица, кабы невзначай вставшая рядом, закинув шипастые головки двух цепов на плечи поверх клепанной дубленной кирасы не вызывала желания испытывать судьбу, всякий видел как лихо орудует дева своими игрушками!
Но вот дверца на задах передвижной лаборатории Исаака рапохнулись и по спущенным скрипнувшим весом доспеха ступеням сбежала их предводительница черная с лица, будто от траура или горя. Пару раз, оббежав суровым взором свой разномастный отряд, лихих своих душегубов она, чуть сощурившись, задавила на корню любые вопросы и протесты с волнениями.
