Последний пир - страница 23

– Конечно-конечно, – поддакивает Жером.

Наши новые друзья вновь принимаются осыпать друг друга оскорблениями.

Здание академии в стиле барокко построено совсем недавно, и штукатурка еще девственно чиста. Со временем эти стены почти сольются с холмом, на котором стоят, но пока Бриеннский замок белоснежен, – мы увидели его сразу, как выехали из Труа. Вдалеке поблескивает река Об, приток Сены.

– Где ваш багаж? – вдруг вопрошает Шарлот.

Эмиль указывает на большой кожаный сундук с широкими ремнями и блестящими пряжками. Лицо Шарлота на миг озаряется удивленной насмешкой, и Эмиль, похоже, это замечает – щеки у него слегка розовеют. Сундук слишком новый: сразу ясно, что его купили недавно, по случаю поступления Эмиля в новую школу. Не сомневаюсь, что на крышке старого и потрепанного дорожного сундука Шарлота, принадлежавшего еще деду, оттиснута старинная версия фамильного герба.

– А твой?

Я кручусь на месте, демонстрируя всем длинный серый фрак с красной оторочкой и позолоченными пуговицами на манжетах.

– Вот, весь мой багаж.

– Философ, – ухмыляется Шарлот. – Слыхали? Он все свое носит с собой! У нас объявился философ!

– Хорошо хоть не святой.

– А драться умеешь? – спрашивает меня Шарлот.

Я вспоминаю первый день в прежней школе и драку с Эмилем, наши расквашенные носы и синяки под глазом. Может, так оно везде устроено? Куда ни придешь, всюду надо сперва подраться?

– А что?

– Философский вопрос.

– Так умеешь? – не унимается Жером.

– Когда очень надо – умею.

Жером с улыбкой кивает.

– Хорошо. Сегодня на наш класс нападут старшие. Мы должны постоять за себя.

– Только не слишком старайся, – серьезно добавляет Шарлот. – Надо проиграть, но не ударить в грязь лицом.

– Откуда вы знаете, что на вас нападут? – спрашивает Эмиль.

– Мне отец сказал.

Шарлот окидывает нас взглядом и решает представиться по-хорошему.

– Шарль, маркиз де Со, мой отец – герцог. Это виконт Жером де Коссар, второй сын герцога де Коссара. На нас нападут, потому что так принято. Мы проиграем, потому что это разумно.

– Если выиграем, они вернутся завтра? – догадывается Эмиль.

– Да, и приведут с собой еще один класс, – отвечает Жером.

По каменным ступеням спускается учитель и жестом подзывает нас к себе. Весь сегодняшний день мы будем устраиваться и обживаться, а завтра после завтрака – и после богослужения в 7:30, – начнутся занятия. Подъем в 6:30, опаздывать ни на богослужение, ни на завтрак, а тем более на уроки нельзя. Мы киваем в знак того, что поняли его слова и приняли их всерьез. Учитель хмыкает и вдруг замечает сундук Эмиля.

– Это мой, – говорит тот.

– Неси его сам. Слуг здесь нет.

Неужели он подумал, что в прежней школе у нас были слуги? Тут до меня доходит: учитель почти ничего не знает о нас с Эмилем. Странное чувство.

Чтобы попасть в нашу классную комнату, надо пересечь главный холл и пройти налево в темный коридор, а затем открыть дверь, ничем не отличающуюся от дюжины других в этом коридоре. Несколько мальчиков, пришедших до нас, поднимают головы от парт, и Шарлот знакомит нас с одноклассниками. Все кивают и улыбаются: его веселого одобрения достаточно, чтобы нас приняли за своих. Парты стоят вперемешку с письменными столами, старые ободранные стулья остались почти без набивки. В углу тихо ржавеют рыцарские доспехи. Они гораздо старше, чем здание академии, и сюда их явно кто-то привез. Со стены на нас смотрит олений череп с огромными ветвистыми рогами. На одном из столов помещается другой охотничий трофей: череп кабана-секача с единственным клыком. Когда Шарлот томно разваливается на стуле за этим столом, я понимаю, что череп принадлежит ему.