Последний побег - страница 14

Белл Миллз с интересом заглянула в шкатулку.

– Очень красиво. А это что? – Она указала на плоские металлические фигуры: шестиугольники, ромбы, квадраты и треугольники.

– Шаблоны для лоскутов. Папа мне сделал.

– Ты шьешь лоскутные одеяла?

Хонор кивнула.

– А что там внизу?

Хонор приподняла верхний лоток, открывая целую коллекцию катушек с нитками самых разных цветов, уложенных ровными аккуратными рядами. Белл одобрительно кивнула, потом протянула руку и вынула из шкатулки маленький серебряный наперсток, лежавший среди катушек.

– А он разве не должен лежать наверху?

– Нет.

Этот наперсток ей подарил Сэмюэл в самом расцвете их чувств друг к другу. Теперь Хонор никогда не стала бы им пользоваться, но не могла от него избавиться.

Белл удивленно приподняла брови. Но Хонор не стала ничего объяснять, и Белл положила наперсток на место среди катушек, нарушив их идеальный ряд.

– Хорошо, Хонор Брайт, – усмехнулась она. – У каждого есть свои тайны, а сейчас – за работу. Ты хорошо шьешь по соломе?

– Я не делала шляпы. Только капоры.

– Держу пари, их у тебя всего два: летний и зимний. Вы, квакеры, не увлекаетесь модой, как я понимаю. Ладно, начнем с ткани. Я делаю летний капор для миссис Брэдли. Он уже сметан, его нужно просто прошить. Это несложно. Большинство женщин сами шьют себе капоры, но миссис Брэдли почему-то решила, что ей негоже брать в руки иголку. Справишься? Вот тебе нитки. Обычно я использую иглу шестого размера.

Белл вручила Хонор легкий капор, уже полностью собранный на «живую нитку». По голубой ткани тянулись тонкие желтые и белые полоски. Фасон был довольно простым, только сзади висел широкий и длинный назатыльник: кусок ткани, закрывающий шею от солнца. Таких назатыльников в Англии не носили – английские женщины не любили, когда вокруг шеи хлопает ткань, – но в Америке солнце гораздо жарче, и, наверное, без подобной защиты здесь не обойтись. В любом случае это был легкий фасон для шитья.

Хонор взяла катушку и нитковдеватель, быстро вдела нитки сразу в пять иголок, которые воткнула в игольницу, чтобы они были наготове. Она немного стеснялась под пристальным взглядом Белл, но в том, что касается швейного дела, она в себе не сомневалась. Хонор принялась пришивать тулью к полям, используя сдвоенный шов для прочности и присобирая материю тульи маленькими аккуратными складочками. Она всегда шила быстро и аккуратно, хотя с этим капором работала медленнее, чем обычно, – чтобы быть уверенной, что все делает правильно.

Белл сидела в кресле-качалке, пришивала полоску кремового шелка к овальным полям соломенного капора и время от времени приглядывала за работой Хонор. Когда та закончила, Белл сказала:

– Вижу, ты не нуждаешься в присмотре. Посмотри, как я плиссирую ткань, чтобы она ровно ложилась. Вот так, поняла? Сама сможешь? Давай-ка попробуем. Вот, возьми иголку – это специальная шляпная игла, для соломки она удобнее.

Оставшись довольной результатом работы Хонор, Белл поднялась с кресла и потянулась.

– Как мне с тобой повезло! Когда закончишь с этим капором, можешь приняться за следующий. – Она указала на стол, где лежали капоры в разной степени готовности. – А потом я займусь отделкой. Если возникнут вопросы, то я в магазине. Уже давно пора открывать его.

Солнце поднялось выше, и на крыльце почти не осталось тени. С тех пор как Хонор приехала в Америку, ей нечасто выпадал случай побыть одной, и сейчас она радовалась, что сидит на теплом майском солнце, в одиночестве и тишине, занимаясь привычной работой. Жаль только, что тут нет сада. Как было бы хорошо, на миг прерывая шитье, смотреть на клумбы с цветами вроде тех, что выращивала ее мама, – люпины, живокость, аквилегии, чернушки и незабудки. Хонор не знала, растут ли в Америке эти цветы и занимаются ли американцы подобным декоративным садоводством. Скорее всего нет. Разведение цветов для красоты – занятие непрактичное, и особенно здесь, где условия жизни достаточно суровые и все усилия людей направлены на выживание, а не на украшательство. Впрочем, в том, что касается головных уборов – Хонор взглянула на кипу капоров, которые Белл оставила ей на столе, – женщины Огайо все-таки позволяют себе легкомыслие, разноцветье и яркий рисунок.