Я взвизгиваю.
Когда родители подарили мне на шестнадцатилетие элегантный дорожный комплект с моими инициалами, я представляла, как буду разъезжать с ним на роскошных лайнерах – в Европу, Ньюпорт, Палм-Бич и тому подобные места. Столь бесславный конец я и представить себе не могла.
Я достаю кошелек и снова пересчитываю наличные. Едва хватает на еду и проживание, а с билетом на поезд от моего бюджета останется просто пшик. И что тогда? Капиталы водятся только у одного моего знакомого, но сомневаюсь, что он станет меня выручать, когда узнает, что я сбежала.
Я роюсь в сумке, царапаю пальцы о бриллиантовое кольцо, ищу носовой платок…
– Вам помочь? – слышится вопрос.
– Все в порядке, я… – Я поднимаю глаза и вижу прямо перед собой мужчину в сером костюме, моего недавнего попутчика, который смотрит на меня с высоты своего роста с необоснованным превосходством.
Вот черт.
Я комкаю в руке старенький платочек и принимаюсь тереть под глазами, молясь о том, чтобы тушь не потекла, а мои щеки заливаются краской от негодования.
Ну почему именно его принесло сюда, когда я нахожусь в таком унизительном положении?
– Я в порядке, – уже с нажимом повторяю я и добавляю «спасибо», потому что мама всегда говорила, что благовоспитанные девушки должны быть вежливыми, пусть даже мне сейчас не хочется быть ни «вежливой», ни «воспитанной».
Ну, будем надеяться, что он отправится восвояси.
– По вам не скажешь, – довольно бестактно замечает он.
– Спасибо, вы очень наблюдательны. Но я в порядке.
Я жду, что он извинится.
Не тут-то было.
– Я вас не задерживаю, – говорю я, решительно позабыв про «вежливость» и «воспитанность».
– Ах, теперь вам не терпится от меня избавиться – прежде за вами это не замечалось.
Он что, ухмыляется?
– Мне было скучно, – говорю я. – Когда долго едешь, такое случается. Оказавшись в тесном пространстве, все немного сходят с ума.
– Скучно? Что-то не верится. У вас отбоя не было от поклонников.
– Никакой радости от таких легких трофеев.
– Так вам хотелось большего?
– Почему, когда мужчина рассматривает женщин как трофей, его превозносят, а когда женщина выходит на охоту, ее клеймят как слишком агрессивную, энергичную и алчную? У мужчин нет монопольного права на рынок амбиций. Или на пристрастие к охоте.
Он смеется – к нашему обоюдному удивлению.
– Тут вы правы. Кстати, о трофеях – а где же ваш приятель из поезда? Все еще любуется рыбками в океане?
Выходит, он все-таки обращал внимание.
– Где-то там. А теперь, пожалуйста, уходите. Мы с вами мило побеседовали, исполнив ритуальный танец взаимных оскорблений, но у меня больше нет на это времени и, как ни больно мне развеивать ваши заблуждения, вы действительно интересовали меня лишь как возможность скоротать часы поездки.
Но он не уходит. Вместо этого он прислоняется к перилам рядом со мной и складывает руки на груди.
– Что ж, теперь, когда мы установили, что вы не страдаете от безнадежной любви ко мне, удовлетворите мое любопытство вот в чем: почему вы стоите тут на солнцепеке в том же самом платье, с саквояжем и выглядите совершенно потерянной. Вы кого-то ждете?
– Нет, я никого не жду. Я приехала сюда одна.
Почему он не уходит?
– Кроме шуток? А мне казалось, вы направляетесь к семье… друзьям…
– Я приехала, чтобы разыскать кое-кого, – после паузы отвечаю я. – Я думала, он здесь, а его нет. Поэтому я уезжаю. И вам тоже пора.
– Но если его здесь нет, тогда где он?
