Мартин поднял голову, когда мужчины вошли в каюту. Харвуд, безразлично слушавший программу Маккола, сказал:
– Да, да, конечно. Кстати, вы знакомы с Мартином? – Все были знакомы, Мартин кивнул, и Харвуд продолжил: – Меня интересует, что намечено между 15:00 и 17:00.
– Министр просил, – ответил Маккол, – оставить эти два часа свободными.
– Я на это и надеялся, – улыбнулся Харвуд. – Гольф! Дорогие мои, это гольф! Все придут, разве нет? – спросил он у Миллингтон-Дрейка.
– Да. Министр обороны, адмирал и министр иностранных дел синьор Гуани играют с вами.
– Великолепно. А как насчет моих людей?
Буфетчик, подававший напитки, навострил уши.
Маккол сказал Беллу:
– Специальные автобусы доставят желающих на британскую пивоварню. В 15:00 на местном стадионе состоится футбольный матч. Вы намерены отпустить в увольнение всех?
Белл вопросительно взглянул на коммодора.
– Если вы не возражаете, сэр, я бы разрешил, в сложившихся обстоятельствах, даже тем, кто отбывает наказание, сойти на берег.
Харвуд согласился, и у буфетчика заблестели глаза.
Маккол продолжил:
– Все пляжи открыты. К людям в форме будут относиться в высшей степени лояльно.
Харвуд взял стакан у буфетчика и сказал:
– Вы свободны, Уилкинс. – Затем он обратился к Макколу: – Ну а что с другим нашим делом?
Маккол ответил, понизив голос:
– Если говорить коротко, телефонная линия между министерством и посольством в Буэнос-Айресе прослушивается. Никто, кроме меня и Мартина, не знал о предполагаемом визите «Эксетера», но в тот же день, что он мне позвонил, об этом стало известно в Париже. Я прав, Мартин?
Мартин кивнул, взял еще одну газету и пробормотал:
– Это может быть полезно, если нам понадобится их дезинформировать.
Харвуд спросил:
– В порту есть наши торговые суда?
Мартин показал четыре пальца, и Харвуд заметил:
– Им придется изменить маршрут, или лучше их задержать здесь на несколько дней. Черт знает что. Даже простое упоминание об утечке парализует судоходство на много недель. Это мой первый визит в Монтевидео после объявления войны. Как по-вашему, здесь изменилась обстановка после того, как мы официально воюем?
Миллингтон-Дрейк ответил:
– Не могу сказать точно. Они соблюдают нейтралитет, но симпатизируют нам.
Харвуд повернулся к Макколу:
– А что в Аргентине?
– Они находятся под влиянием немецкой пропаганды, – ответил Маккол, – и желают победы немцам. Но пока соблюдают нейтралитет.
– Короче говоря, – подвел итог Харвуд, – мы окружены нейтралами, но одни более нейтральны, чем другие.
Раздался смех. Харвуд поднял стакан и произнес тост:
– Ну, за наших врагов. За то, чтобы они пришли сюда.
Лейтенант-коммандер Медли, офицер штаба Харвуда, обратился к Макколу:
– Какие последние новости, сэр?
– Никаких после потопления небольшого танкера «Африка Шелл», – последовал ответ. – Конечно, мы можем и не знать всех жертв. Далеко не всем удается послать сообщение в эфир.
Миллингтон-Дрейк задумчиво проговорил:
– Все это очень похоже на охоту на тигра-людоеда. Неизвестный убийца терроризирует всех на необъятных просторах семи океанов и морей.[17] Вы считаете, это «Шеер»?
Вопрос вызвал оживленную дискуссию. Точно известно было лишь одно: рейдер – карманный линкор. Крайне заинтересованный Миллингтон-Дрейк спросил:
– Если он придет сюда, вы с ним справитесь?
– Вести боевые действия мы, конечно, будем, – не задумываясь, ответил Харвуд, – а вот покончить с ним вряд ли удастся. Если это «Шеер» или «Граф Шпее», на нем шесть одиннадцатидюймовых орудий. А из двух моих крейсеров, имеющих восьмидюймовые орудия, «Кумберленд» на Фолклендских островах чистит котлы. Остается только «Эксетер», но и два маленьких крейсера с шестидюймовками – «Аякс» и «Ахиллес», чтобы патрулировать весь район от Пернамбуку до Фолклендских островов.
