Смешки пробежали по толпе, и Торин почувствовал, как горят его щёки от стыда. Он крепче сжал артефакт, висевший на груди, и неожиданно для себя сделал шаг вперёд:
– Я проиграл в схватке за рыбу, это правда, – громко сказал он, и его голос, чёткий и уверенный, заставил смех стихнуть. – Но озеро дало мне другой дар.
Он поднял квадратный предмет, и последние лучи заходящего солнца отразились в нём, создавая странное голубоватое сияние на боках. По толпе пробежал удивлённый вздох.
– Вещь Древних! – сказал кто-то из старейшин.
Ильта, самая старая женщина племени, выступила вперёд. Её почти слепые глаза, казалось, видели больше, чем глаза молодых.
– Покажи мне, дитя, – попросила она, протягивая морщинистую руку.
Торин снял артефакт с шеи и вложил в ладонь старой женщины. Ильта долго ощупывала серый предмет, водя пальцами по странным знакам, бормоча что-то себе под нос. Наконец она подняла голову:
– Это знак, – провозгласила она. – Великий знак для нашего племени. Духи воды заговорили с нами через этого юношу.
Толпа зашумела, а лицо Ренара исказилось от недоверия и зависти.
– Это просто кусок старого хлама! – воскликнул он. – Что может быть ценнее настоящей добычи?
Но его слова потонули в общем возбуждении. Старейшины окружили Ильту и Торина, рассматривая находку. Лиара тоже протиснулась ближе, и её глаза встретились с глазами Торина – в них читалось не восхищение, но что-то более глубокое, более значимое… понимание?
– Сегодня вечером будет двойной праздник, – объявил старейшина Варас. – Мы отпразднуем великий улов и находку! Пусть готовят пир!
По мере того, как сумерки опускались на деревню озерамцев, вокруг костров начали собираться люди. В центре главной площади, устроенной на деревянном помосте между домами, была помещена огромная серебристая туша карпа – трофей Ренара.
Молодой охотник, умывшийся и переодевшийся в чистую одежду, сидел рядом с матерью, чувствуя странную смесь эмоций – стыд за проигранную схватку, гордость за свою находку, и, главное, необъяснимое предчувствие перемен. Древний предмет, временно возвращённый ему после осмотра старейшинами, снова висел на его шее, пульсируя едва заметным теплом в такт с биением сердца, когда касался его кожи. Или ему так казалось.
Когда начались ритуальные танцы вокруг костров, Торин заметил, что взгляд Лиары всё чаще обращается к нему, а не к торжествующему Ренару. И в глубине души зажглась искра надежды.
Сумеречная пелена окутывала деревню озерамцев, а огни костров взвивались к темнеющему небу, отбрасывая причудливые танцующие тени на деревянные помосты и стены хижин. Воздух наполнился ароматами жареной рыбы, сладковатых корений и ферментированного фруктового напитка, который старейшины племени готовили только для особых праздников. Смех, песни и звуки примитивных барабанов, сделанных из полых стволов и натянутой кожи, создавали гипнотический ритм – сердцебиение деревни в этот особенный вечер.
Торин сидел немного в стороне от основного празднества, наблюдая, как Ренар принимает поздравления и дары от соплеменников. Сын старейшины держался с показной скромностью, но в каждом его жесте сквозило высокомерие победителя. Его отец, старейшина Варас, выглядел невероятно довольным, похлопывая сына по плечу и гордо представляя его прибывшим из соседних поселений гостям и бродячим торговцам, которые понесут весть о его сильном сыне в другие земли
