Далее, мы закупим недостающее и доставим на “Future”. После чего я преподам вам краткий курс управления машиной, дабы вы могли заменять меня; путешествие нам предстоит долгое – по моим подсчётам, мы проведём в эфире не менее шести дней.
Я не знаю, что нас ждёт на Марсе. Эта планета изучена крайне мало. Науке известно, что она засушлива и испещрена сетью каналов, о происхождении которых в учёном мире ведутся жаркие споры. Как я полагаю, мы раз и навсегда сможем поставить точку в этом вопросе.
Ах, да. Я совсем забыл об одной важной вещи – вашем личном интересе. Вы будете получать пять шиллингов в день – до момента, когда мы оторвёмся от поверхности Земли. После того, как это случится, ваш гонорар возрастёт до одного фунта в сутки. Плата столь высока, потому как и риск немалый. Мы отправляемся в неизвестность способом, который никто до нас.. кхе-эх-х..
Внезапно он зашёлся судорожным кашлем. Лицо его покраснело, как будто его кто-то душил. Я подскочил к нему, но он из последних сил указал рукой и просипел “откройте дверь, скорее…” Я подбежал к двери и распахнул её что есть мочи. Затем вернулся к Уэллсу, закинул его руку себе на шею и потащил к выходу.
На улице он осел на ступени крыльца. Глаза его были закрыты и он тяжело дышал, щёки его из красных становились бледными. Наконец он приоткрыл глаза, увидел меня и протянув руку слабо, начал пытаться что-то объяснить. Я прервал его попытку:
– Что же вы не сказали, что у вас астма?! – ярости моей не было предела. – Как так можно-то?..
– Я… не хотел… лишать вас… привычного образа…
– Да знаете ли вы, табак можно не только курить, но и нюхать или жевать и даже компрессом прикладывать! Если вы не переносите дыма – я могу не курить.
– Благодарю… вас… Джозеф. – Он улыбнулся мне слабой кривоватой улыбкой и снова прикрыл глаза. Я на всякий случай проверил его пульс, убедившись, что он возвращается в нормальное состояние.
Мы побыли на улице какое-то время. Уэллсу стало лучше, следы недавнего приступа почти что исчезли – кожа его приобрела обычный оттенок. Помещение проветрилось в достаточной мере, для того чтобы мы смогли вернуться в него без вреда для Уэллса.
Он тяжело сел в своё кресло, поправил ворот рубашки.
– А вы ещё и доктор, как выясняется. Обучались?
– Нет, мистер Уэллс. Чаёвничал с судовым лекарем будучи на флоте, да был помощником при госпитале, когда служил в армии.
– Однако, вы распознали астму, – он поводил ворот рубашки туда-сюда, словно до сих пор испытывал удушье, – что не каждому лекарю доступно. Меня эта напасть донимает с детства. Раньше приступы были чаще, а ныне очень редки. Но я рад, что у вас ещё и к медицине есть талант.
Я рассмеялся:
– Да какой уж там талант… Имею некоторые навыки. Могу сделать перевязку, вынуть пулю, закрыть рану, если она не очень серьёзная.
Уэллс тоже улыбнулся. Было видно, что он совсем пришёл в себя.
– Ну что же, вернёмся к важному вопросу, на котором мы прервались. Надеюсь, вас устраивают означенные мною суммы и условия?
Меня всё устраивало более чем полностью. Даже пять шиллингов в день были много лучшей платой чем любая другая, которую я имел возможность получать до этого предложения. Конечно же, как было сказано, работа предполагалась опасной и могла закончиться гибелью, но, по правде говоря, я не видел разницы между смертью при крушении небесной машины и любым другим её видом; при прямом ли попадании вражеского снаряда в военное судно, либо от пули в наземном сражении или просто от ножа грабителя под ребро в тёмном переулке. А так я, по крайней мере, испробую нечто новое, познаю неизведанное.
