в которой наши герои готовятся к путешествию
Список, составленный мистером Уэллсом был адской смесью физико-химических приборов и его наивных заблуждений о том, что может понадобиться путешественнику в дикой местности. Баллоны со сжатым гелием, аккумуляторы и лампы соседствовали с плащами, зонтами, сапогами, одеялами и подушками, походными котелками, алюминиевыми тарелками, кружками, ложками и вилками; нашлось место даже для клетки с канарейками.
Я вычеркнул за ненадобностью практически всё, что не относилось к науке, заменив алюминиевую посуду на кружки, миски и ложки из дерева, оставив только их; ложка может заменить вилку, а кухонные ножи так и вообще не нужны, если есть острый солдатский кинжал. Шёлковые простыни, подушки и байковые одеяла сменились двумя спальными мешками с армейской распродажи.
Когда встал вопрос об исключении из списка экспедиции канареек, мистер Уэллс проявил ультимативную твёрдость, отказавшись избавляться от этого, по моему мнению необязательного предмета интерьера.
– Вы не понимаете, Джозеф! – кипятился он, – Мы не знаем, какая на Марсе атмосфера. Перед тем как выйти самим, мы выпустим птицу и взглянем, как она себя поведёт. Коли она не погибнет – значит, и нам вреда не будет.
Наконец, после наших долгих стараний, список стал достаточным. Он пополнился в числе прочего револьвером, парой ружей и полдюжиной метательных ножей.
Я рассчитал провизию на месяц пути: вяленое мясо, мука, сушёные фрукты, жевательный табак (и немного курительного), небольшое количество специй и чая, а также кофе и коньяк. Не забыл и о медицине, добавив к списку перевязочный материал, инструменты, спирт и морфий.
Следующий день мы занимались закупками. Я взял в аренду большую фуру с лошадью – крупной кобылой клайдсдейлской породы. Старый жид потребовал расписку и пять фунтов залога, но я имел опыт в подобных делах и сказал ему, что за такие деньги будет уместнее взять эту кобылу и телегу себе в собственность, чего они, конечно же, совершенно не стоят. Он начал плеваться и показывать в мою сторону пальцами “козу”, бормоча какие-то оскорбления на своём языке. Я злобно плюнул в ответ, прорычал: “Гори в аду, свинья!”, развернулся и пошёл прочь.
Не пройдя и пары десятков шагов, почувствовал мягкое давление под локтем. Тот же еврей брал меня под руку, на лице его была самая любезная улыбка из всех, что я видел в своей жизни. Я зыркнул строго для солидности, но дал увлечь себя обратно к лавке.
После четверти часа причитаний о большой семье, которую надо кормить и заверений в том, что добрый реб нисколечко не хотел обидеть доброго гоя, мы сторговались на фунт залога под расписку. После чего каждый получил своё.
Кажется, в этот день мы не оставили без внимания ни одного рынка и вархауса в городе. В итоге фура была забита доверху самым разнообразным скарбом согласно нашего списка и лошадь едва дотащила её до конторы.
Закончив поздним вечером, мы решили ночевать тут же, сменяя друг друга, дабы упредить ночное воровство, имевшее место в этом и прилегающих кварталах.
Мистер Уэллс вызвался сторожить первым. Я предупредил его разбудить меня через четыре часа. Он приготовил себе крепкий кофе, включил керосиновую лампу и с весьма бодрым видом принялся изучать какую-то толстую книгу, удобно устроившись на козлах. Понаблюдав за ним, я лёг под бортом и заснул.
