Последний сеанс - страница 5

– Амели! Моя маленькая Амели!

Хриплый шепот раздался из уст мадам Экс. Туманная фигура еще больше сгустилась. Рауль едва верил своим глазам. Никогда раньше не происходило более успешной материализации. Теперь перед ним явно стоял настоящий ребенок, ребенок из плоти и крови.

– Маман!

Это произнес нежный детский голосок.

– Мое дитя! – закричала мадам Экс. – Мое дитя!

Она привстала со стула.

– Осторожно, мадам! – предостерегающе крикнул Рауль.

Материализовавшийся ребенок неуверенно вышел из-за занавеса. Это была девочка. Она стояла, вытянув вперед руки.

– Маман!

– Ах! – воскликнула мадам Экс и снова привстала со стула.

– Мадам, – закричал Рауль в тревоге, – медиум…

– Я должна дотронуться до нее! – хрипло крикнула мадам Экс.

Она сделала шаг вперед.

– Ради бога, мадам, возьмите себя в руки! – закричал Рауль. Теперь его охватила настоящая тревога. – Сядьте немедленно.

– Моя малышка, я должна прикоснуться к ней.

– Мадам, я вам приказываю, сядьте!

Он отчаянно извивался в своих путах, но мадам Экс хорошо сделала свое дело: он был беспомощен. Ужасное ощущение надвигающейся катастрофы охватило его.

– Ради бога, мадам, сядьте! – закричал он. – Помните о медиуме.

Мадам Экс повернулась к нему и хрипло рассмеялась.

– Какое мне дело до вашего медиума? – крикнула она. – Мне нужна моя дочь.

– Вы сошли с ума!

– Моя дочь, говорю я вам. Моя! Моя собственная! Моя плоть и кровь! Моя малышка вернулась ко мне из мира мертвых, живая, она дышит…

Рауль открыл рот, но не мог вымолвить ни слова. Она была ужасна, эта женщина! Безжалостная, яростная, поглощенная своей страстью. Губы ребенка приоткрылись, в третий раз эхом разнеслось слово:

– Маман!

– Иди ко мне, моя малышка! – крикнула мадам Экс.

Она резким движением обхватила руками свою дочь. Из-за занавеса раздался долгий вопль, полный страдания.

– Симона! – закричал Рауль. – Симона!

Как в тумане, он видел, как мадам Экс промчалась мимо него и отперла дверь, а потом услышал удаляющийся звук шагов на лестнице.

Из-за занавеса все еще доносился ужасный, пронзительный, непрерывный вопль, Рауль никогда не слышал ничего подобного. Вопль закончился ужасным бульканьем. Затем раздался глухой стук упавшего тела…

Рауль с маниакальным упорством старался вырваться из пут. Ему удалось сделать невозможное, он с неистовой силой разорвал веревку. Когда он с трудом встал, вбежала Элиза с криком:

– Мадам!

– Симона! – закричал Рауль.

Они вместе подбежали и раздвинули занавес.

Рауль отшатнулся.

– Боже мой! – прошептал он. – Красное… все красное…

Голос Элизы, хриплый и дрожащий, произнес рядом с ним:

– Значит, мадам умерла. Это закончилось. Но скажите, мсье, что случилось? Почему мадам так съежилась, почему она вдвое меньше своего обычного размера? Что здесь происходило?

– Я не знаю, – ответил Рауль. Его голос поднялся до крика. – Я не знаю! Я не знаю! Но я думаю… я схожу с ума… Симона! Симона!

Мне трудно объяснить то, что случилось. Не знаю даже, как и почему это произошло. Так было – вот все, что я могу сказать.

И тем не менее меня иногда мучает вопрос – а как бы все пошло дальше, если бы я вовремя обратил внимание на одну чрезвычайно важную деталь, истинное значение которой стало мне ясным лишь через многие годы? Обрати я внимание – и, наверное, жизнь троих людей сложилась бы совсем иначе. И эта мысль, надо сказать, порою меня пугает.

Для того чтобы рассказать все по порядку, нужно вернуться к лету 1914 года – то было перед самой войной, – когда мне случилось уехать из Лондона в Бейджуорси вместе с Нейлом Карслейком. Нейл был тогда для меня, пожалуй, лучшим другом. Еще раньше мне довелось познакомиться с его братом Аланом, но знакомство было не столь близким. С их сестрой, которую звали Сильвией, мне прежде встречаться не доводилось. Она была на два года моложе Алана и на три года младше Нейла. Правда, когда мы с ним еще вместе учились в школе, я раза два собирался провести часть каникул у них в поместье, которое и называлось Бейджуорси, но этому оба раза что-то помешало. И получилось так, что я впервые побывал в доме у Нейла и Алана, когда мне исполнилось двадцать три года.