В ужасе местные стражи порядка (которые в это дело совсем не были посвящены как ненадёжные) ринулись к Рудольфу, чтобы тот принял хоть какое-нибудь оперативное решение и сообщил наверх о случившемся. Однако и Штальма след простыл. Милиция и мои едва проснувшиеся соседи в спешке стали прочесывать поселение, обыскали дом нашего «любимого» главы. И что вы думаете? В его жилище остались исключительно голые стены, вещи и всяческая утварь пропали.
– Офигеть! – изумлённый, Рома не смог сдержаться.
– И это ещё не всё, – продолжал старый воитель. – К сожалению, в центр сообщили очень поздно. К трём часам дня в Быково приехал другой разъяренный отряд чекистов, часть подольского НКВД. Они люто орали, что всех перестреляют, хотели свалить вину на наших бедных милиционеров и моих земляков. Довели мать до истерики, перепугали братьев и сестру, изверги. В конце концов, поняв, что никто из селян не виноват, умчались. Остальное я узнавал только из слухов, в газетах о таком грандиозном провале нашей «непобедимой» госбезопасности ничего не писалось.
– И что у вас получилось узнать?
– Практически ничего. Ясно было одно: с НКВДшниками наш дорогой Рудольф Штальм был в сговоре. Эти персонажи были объявлены во всесоюзный розыск, но следов их так и не нашли. Вот она истинная сущность коммуниста: волк в овечьей шкуре!
– А как Розенберг на фронте смог вспомнить, что вы жили с Рудольфом в одном посёлке? – недоумевал Доброградский. – И почему этот особист подумал, что вы как-то с ним связаны?
– Видимо, у Розенберга была феноменальная память, – пожал плечами Богатырёв. – Но, вероятно, тогда вспомнить он всё не смог. Я на самом деле сказал ему правду: со Штальмом мне действительно не приходилось знакомиться лично. Я никогда не общался с нашим главой. И я до сих пор рад, что в той избушке не наговорил против себя ничего лишнего. Быть может, чекист, узнав жителя того самого злополучного для НКВД Быково, решил возобновить дело о пропавшем кладе? Выбить из меня показания, чтоб это расследование не превратилось в позорнейший «висяк», мм?
– Ну и переплетение судеб! – воскликнул Роман. – Прям везде этот ваш Исаак Иосифович. Железное лицо Лубянки!
– Тем не менее как за десять дней до начала Великой Отечественной было возможно вывезти машину с тяжёлым грузом с территории СССР? – дивился профессор. – Я сомневаюсь, что такую находку эти преступники оставили в Советском Союзе. Ведь Рудольф был не один! Как можно было так долго укрывать транспорт и такое немаленькое количество сообщников? Им нужен был либо корабль, либо самолёт. Куда можно уйти чуть больше, чем за неделю? В почти что полностью оккупированную Европу через Украину или Белоруссию? В Финляндию через непроходимые леса? Северными портами выплыть в нейтральную Швецию или США? Невозможно же это, Станислав Константинович!
– Нам лишь остаётся признать, что Рудольф Штальм и его дружки были мастерами своего дела. Профессионалами… – развёл руками Богатырев. – Очень может быть, что свои последние годы они доживали в прекрасной развитой стране, купаясь в роскоши. Если, конечно, не перебили друг друга из-за дворянских сокровищ.
– А что содержал в себе клад?
– Это было неизвестно ещё в самом начале. Дело потом совсем замяли, и простой народ ничего не знал даже на уровне Московской области. Так вот.
Мимо остановки развязно прошло двое приезжих с юга. У одного из молодых людей, праздно шатавшихся по Москве, в открытой для взора кобуре можно было увидеть позолоченный пистолет Стечкина. Непонятно, от каких особо опасных врагов собирался обороняться такой гражданин, ибо имел он спортивное телосложение и в любой передряге мог бы постоять за себя и врукопашную. Второй, маленького роста, не такой крепкий и высокий, как первый, горделиво нёс в руке «IPhone» последней модели, из которого вовсю звучала определённая музыка. Пренебрежительно глянув на последнего ветерана и учёных, парочка, разговаривая на родном языке, двинулась к ларьку с фаст-фудом, которая стояла недалеко от проезжей части.
