Слава богу, разлом был не настолько большим, чтобы ГАЗ-АА мог провалиться в него и утонуть. Во многих местах брезента теперь виднелись большие отверстия.
Лётчики Люфтваффе решили заходить на второй круг. На ближайшей плоскости льда появились немалые трещины.
– Ааа, ааа… – постанывал один красноармеец внутри. Осколками ему задело руку и ногу.
– Всем вылезти из чёртового грузовика. Живее! – прорычал младший лейтенант, помогая раненому бойцу. – Рассыпаться по местности, ну! Нас в порошок сотрут, если останемся здесь.
Русские военные исполняли приказ главного, как могли. Негде оказалось спрятаться на озере: вдоль и поперёк встречал воителей неприветливый простор. Доставал злобный ветер, но внезапность нападения в некотором смысле возбудила и разгорячила воинов. Все оказались раздосадованными фактом того, что штурмовиков нечем было достать.
Станислав и водитель успели отбежать метров на двадцать от застрявшего «газика». Пролетев по растянутой дуге, противники возвращались. Ефрейтор встал в полный рост перед направляющейся к нему махиной. Шофёр поглядел на него, как на ненормального, и, махнув рукой, принялся дальше спасаться бегством.
– Богатырёв, не останавливаться! – рявкнул Добровольский, уходивший в противоположном направлении. – Не дай на себя нацелиться, беги, чтоб тебя!
Вдруг оживилась зенитная батарея с линии обороны. На юге показалась «полуторка» со спаренными «Максимами». Вернулся с севера аналогичный транспорт противовоздушной обороны. Застрочили пулемёты, залаяли орудия. Стройный ряд «штук», гордо двигавшихся, как на параде, дрогнул. Неуклюже и криво пилоты Люфтваффе маневрировали, изворачиваясь от смертоносного потока свинца. Там тоже началась неразбериха. Повторная атака сорвалась, и «Юнкерсы» решили отступить, разворачиваясь в обратную дорогу. Одному из них оторвало неубираемое шасси. Стрелки в кабинах безуспешно огрызались из своих MG.
Неожиданно, когда казалось, что бой уже окончен, у ведущего «лаптёжника» отвалился значительный кусок от борта. Ненатурально дёрнувшись, самолёт развернулся в противоположном направлении, стал медленно снижаться, но затем полностью свалился в штопор, крутанулся вокруг собственной оси и буквально за несколько секунд камнем рухнул в лёд, превратившись в груду металлолома. Взрыва не произошло.
Над Ладожским в следующий миг раздались победные возгласы, полные торжества и триумфа. Защитники России, забыв, что минуту назад их ждала жестокая смерть, радовались, как дети, прыгая на месте, выбрасывая вверх руки с оружием. Спокойно стояли лишь наш ефрейтор да младший лейтенант.
– Урр-рра, так им!
– Есть, ха-ха, знай наших!
– Молодцы, зенитчики! Сдохните, фашистские гады!
– Что, долетались, паршивые ублюдки?!
– Тоже мне асы, чёрт!
– Урр-рра, горите, говнюки!
К Богатырёву подбежал Добровольский.
– Что-то вы в ступор какой-то впали, – отметил командир. – Приказы нужно исполнять, товарищ солдат.
– Виноват, – кивнул наш герой, всё ещё находясь в мутной прострации. – С ними покончено?
– Думаю, в ближайшие часы не сунутся, – усмехнулся младший лейтенант. В его синих глазах блеснула крепкая уверенность. – Хотя и прежде я думал, что нападения не будет.
– У меня просто… некий подсознательный блок возникает, – в который раз признался боец, – когда появляются «штуки». В самом начале со мной случай произошёл на поезде, когда я только поступал на службу. И с тех пор…
