– Он немой? – Гурвиц обернулся к Виктору.
– Не. Нармальны.
– Обиженный на судьбу, – Лена сидела в сторонке и, казалось, не проявляла никакого интереса ни к гостю, ни к их разговору.
– А сколько ему? – странно знакомое лицо не давало Гурвицу покоя.
– Да хто его ведае, – Лиза копошилась на кухне, прислушиваясь к их разговору. – Можа, трыццать. Оно ж не пойми разбери по нем.
– И похож…
– На Джека-воробья, прямо истинный пират, – Лена не дала договорить. – Он злится, когда ему об этом говорят. А ведь мог бы быть красавчик.
За припухшими глазами, трехдневной небритостью и торчащими во все стороны волосами рассмотреть Джонни Деппа было очень непросто, но Гурвиц признал, что некоторое сходство вполне могло быть.
– Добра, вставать завтра рано. Будзем укладацца, – Виктор встал, показывая, что вечер завершен.
Гурвиц вышел на улицу. Спать не хотелось, тишина казалась невероятной, а от калитки вдруг потянуло запахом сигарет. И этот дым неожиданно оживил в памяти что-то забытое, по-юношески задорное. Это был вкус той поры, когда не думал о здоровье, когда жизнь была впереди, а сил оставалось еще слишком много, чтобы их экономить. Переборов стеснение, Гурвиц вышел на улицу. На скамейке, прикрыв глаза и погрузившись в легкую дрему, сидел уже знакомый мужчина.
– Друг, угости покурить, – просить было стыдно, но ощутить этот вкус, почувствовать легкое головокружение и расслабиться хотелось просто невероятно.
Незнакомец молча протянул сигарету.
Вышел за калитку, закурил, прислушался к ощущениям: «Не самогон, а дерьмо. Вонючее пойло, а градуса почти и нет. Коза старая. Норовит на всем сэкономить», – впрочем, чуть погодя, в голове закружило и он, спрятав в карман ужин, неспешно двинулся к дому. Выпить хотелось страшно, но здесь и сейчас, это было почти невозможно. «Может, Ганька даст, – он на миг остановился. – А я ей дров наколю потом. Или что еще сделаю. Неважно. За спрос не бьют в нос». Нос сразу зачесался, и очень хотелось верить, что сегодня еще нальют, тем более и получить здесь было не от кого. Ускорился, теперь появилась цель, а значит, на вечер могут быть планы. «Ни ночника, ни ресторана. Занесло, так уж занесло», – он зло прошептал, почти про себя слова, которые приходили на ум почти каждый вечер. Оставался последний шанс, что Ганьке нужна мужская сила, и тогда не откажет. «Не нальет, пусть и забудет, как звать меня. Пальцем не шевельну помочь когда», – он мысленно разжигал себя, набираясь храбрости, и страшно боялся униженно просить, выклянчивая хоть пятьдесят грамм, для здоровья.
– Дров наколешь. Завтра, – Ганька вынесла спасительный стакан. – И не обмани.
– Ты меня знаешь, – Руслан быстро выпил. – Приду. – Он тряхнул головой, сбивая тошнотворный вкус самогона. Коротко затянулся. – Сказал, приду – значит, приду. – Показалось, что в глазах старухи застыло недоверие.
– Понятно, придешь. Выпить захочешь – придешь. Только как у Виктора отпросишься? Ты ж у него в парабках?
– На час вырвусь.
– Бросил бы пить. Не выдюжишь, – в голосе Ганьки проскользнула непривычная жалость. – Нормальный же мужик. Мог бы быть. – Последние слова она добавила чуть тише, но Руслан расслышал.
– Какая разница какой? В этой дыре один черт: что живой, что уже помер. Пьяным не так страшно.
Он ушел, не дожидаясь ответа. Настроение сразу стало лучше, и хотелось продолжения, но увы, ночных клубов здесь тоже не было. «Мда, «кровавой мэри» ждать неоткуда, шоу не будет, и девчонок, веселых и безотказных, не намечается. Придется спать», – он разочарованно двинул к дому.
