– Не дам, – дознаватель сверкнул изуверской улыбочкой, которую знали и которую так боялись в селении.
– Видите ли, их не устраивает единоличное правление. Может они хотят сутками сидеть, обсуждать, терять своё драгоценное время? Вместо того, чтобы делать всё то, что действительно нужно? Хотят?
– Уже нет, – сказал дознаватель.
– Спасибо, – герцог хлопнул того по плечу, – ну что, Упитанный, понял, как надо работать?
Капитан кивнул:
– Ваше высочество воодушевляет одним своим присутствием.
– Да, забыл тебя спросить, – Длинноногий скорчил гримасу, – что там по поводу обвинений? Будто бы селение Червивого крадёт чужой лес. Они что, пойдут на меня войной? – последнее слово он даже не выговорил, а пропищал.
– Полагаю, беспокоиться не о чем, мой герцог, – Упитанный приосанился, выпрямился на стуле, от чего стул легонечко хрустнул, – они не посмеют. Причина не столь значительна, чтобы тревожить гильдию воинов, да и согласия нет. И стража у вас самая крепкая.
– Стража – да, – подтвердил Длинноногий, – Благодаря тебе, всё благодаря тебе, капитан. Я ведь знал, кого поставить главой собственной стражи. Скажи, Бледный?
– Скажу, – дознаватель посмотрел на Упитанного, и тот осел. Снова.
– Все-таки, стража стражей, – заметил герцог, – а гильдия воинов – это серьезно. Нельзя доводить до конфликта.
– Работаем, – Бледный кивнул. Небрежно, словно с работой полный порядок.
– Кто, ты? Но ты дознаватель.
– Работаем над теми, кто над этим работает.
– Ах, так, – герцог заулыбался, – похвально. Весьма похвально, – он откупорил бутылку и разлил на троих, – за наше селение Червивого.
– За Ва́ше селение, – сказал капитан. И выпил до дна.
"Вот болван, – думал герцог, – не капитан из тебя, а шут. Есть такой в "Приключениях Листика". Впрочем, тот был умнее".
Он посмотрел на бокал. Свет, что шёл из окна, придавал жидкости роскошный сине-зеленый оттенок, казалось, будто это и не вино, а кровь зримых душ, искрящаяся в сосуде. Кажется, одна из мистерий Озерного Края включает нечто подобное.
Длинноногий опять развалился и сделал глоток.
– Совет Длиннолесья, – он скривил свои губы и покачал головой, – пустой и никчёмный совет. Как, впрочем, Совет любого зримого Леса… Трещат как те острокрылы – каждое селение, бла-бла-бла, имеет свой сектор, бла-бла-бла, для хозяйственных, бла-бла-бла, нужд. И не поспоришь. А всё почему? Потому что их много. Был бы один человек – можно было бы договориться. А толпа – она недоговороспособна. Ведь так, капитан?
– Так, Ваше высочество, недвоспособна.
В дверь постучали.
– Войдите, – Длинноногий отставил бокал и развалился.
– К Вам гость, – сказал голос, – из гильдии воинов.
– Да чтоб тебя шкодник, – герцог нахмурился и посмотрел на Упитанного. Взгляд был тяжёлый, и капитан под тяжестью взгляда ещё сильнее вдавился в стул. Стул затрещал, – пускай проваливает… Хотя нет, зови. Гостей надо принимать радушно.
Он поставил бокал и постарался принять самую безмятежную позу.
Дверь распахнулась.
На пороге стояла Она.
Четыре дня и четыре ночи провел Длинноногий на этой земле. Многих женщин встречал. Со многими расставался. С одними время тянулось быстро, другие сами тянули время. Но ни одна не стоила той, что стояла сейчас перед ним.
Густые черные волосы падали на обнаженные плечи, как падает водопад в далеком Заводье. Чуть вздернутый нос, большие зеленые глаза, чувственные губы, сжатые в ниточку – всё это придавало лицу волевое, и в то же время задорное выражение. Линии плавные, божественные, словно ваза, которую ваял лучший гончар селения (этот олух, кстати, так и не сделал заказ, а, может быть, сделал, но не вернул).
